Лоис Буджолд - Танец отражений

Она хочет, чтобы он был адмиралом Нейсмитом, явно более ценным из двух клонов. – А что, если я другой? – Он уставился на собственные руки. Просто руки. Никаких намеков.

– Вас могли бы выкупить.

Кто его выкупит? Кто он такой, спаситель или товар? Хорошенький выбор. Верба выглядела обеспокоенной.

– А кто я для вас, если не смогу вспомнить, кто я такой?

– Вообще никто, человечек. – Ее темные глаза на мгновение сверкнули, точно осколки обсидиана.

Эта женщина прожила на Единении Джексона почти целое столетие. Не стоит недооценивать ее безжалостность, исходя лишь из разборчивости и предубеждения в отношении пересадки мозга в клонов.

Они допили чай и вернулись в комнату Вербы.

– Что во всем этом показалось тебе знакомым? – с тревогой спросила его Верба, когда они остались одни на ее диванчике.

– Все, – ответил он в глубокой растерянности. – И еще… похоже, Лилия думает, что я смогу тайно похитить и увезти вас отсюда, как волшебник какой-то. Но даже если я адмирал Нейсмит, я не могу вспомнить, как я это делал!

– Ш-ш, – попыталась она его успокоить. – Готова поклясться, ты уже созрел для каскада воспоминаний. Я просто вижу, как он начинается. Твоя речь заметно прогрессирует за последние несколько дней.

– Это все лечебные поцелуи, – улыбнулся он, и этим комплиментом с намеком добился, чего и хотел, – дополнительного лечения. Но когда он пришел в себя, чтобы глотнуть воздуха, то сказал: – Я бы этого не вспомнил, не будь я тем, вторым. Я помню Галена. Землю. Дом в Лондоне… как зовут того клона?

– Мы не знаем, – ответила она, а когда он сердито стиснул ее руку, добавила: – Нет, правда не знаем.

– Адмирал Нейсмит… не должен быть Майлзом Нейсмитом. Он должен быть Марком Пьером Форкосиганом. – Откуда он это знает, черт возьми? Марк Пьер. Петр Пьер. «Питер-Питер, нос не вытер; у него была жена, от него ушла она…» – дразнилка, которую выкрикнули из толпы и которая привела старика в такую ужасающую, смертоносную ярость, что его пришлось удерживать – кому?… картинка ускользнула от него. Деда? – Если бхарапутрянский клон – третий сын, его могут звать как угодно. – Что-то не так.

Он попытался вообразить себе детство адмирала Нейсмита в рамках тайного цетагандийского проекта по созданию галактического агента. Его собственное детство? Оно должно быть необычным, если ему в возрасте восемнадцати лет или моложе удалось не просто сбежать, но ускользнуть от цетагандийской разведки и за год устроить свою судьбу. Но ничего из подобной юности он припомнить не мог. Чистый лист.

– А что вы собираетесь со мной делать, если я не Нейсмит? Держать меня в качестве домашней зверушки? И как долго?

Встревоженная Верба поджала губы. – Если ты – бхарапутрянский клон… тебе самому нужно будет убираться с Единения Джексона. Дендарийский налет превратил штаб-квартиру Васы Луиджи в жуткое месиво. Среди причин для мести не только пострадавшая собственность, но и кровь. И гордость. Если это так… я попытаюсь тебя вывезти.

– Ты? Или вы все?

– Я никогда раньше не шла против группы. – Она встала и принялась шагать по гостиной. – Хотя я прожила год на Эскобаре одна, когда проходила обучение криооживлению. Я часто спрашивала себя… на что это похоже: быть половиной пары. А не одной сороковой группы. Почувствовала бы я себя больше?

– А ты была больше, когда была ста процентами целого, – там, на Эскобаре?

– Не знаю. Это дурацкое самомнение. И все же… когда ты одна, нельзя не думать о Лотос.

– Лотос. Баронесса Бхарапутра? Единственная, покинувшая вашу группу?

– Да. Старшая дочь Лилии после Розы. Лилия говорит… если мы не будем держаться вместе, нас перевешают поодиночке. Это она про древний метод казни, когда…

– Я знаю, что такое повешение, – торопливо перебил ее он, прежде чем она успела углубиться в медицинские детали.

Верба уставилась в окно. – Единение Джексона – не такое место, чтобы быть одному. Ты никому не сможешь доверять.

– Интересный парадокс. Создает дилемму.

Она поискала на его лице признаки иронии, нашла и нахмурилась. – Я не шучу.

Естественно. Даже материнская стратегия Лилии Дюроны – завязать все связи на себя саму – не до конца решала проблему, что и продемонстрировала Лотос.

Он пристально всмотрелся в нее и внезапно спросил: – Тебе приказали спать со мной?

Она передернулась. – Нет. – И снова принялась мерить шагами комнату. – Но я спросила разрешения. Лилия сказала «Давай», это могло помочь привязать тебя к нам, к нашим интересам. – Она помолчала. – Тебе это кажется жутким бессердечием, да?

– На Единении Джексона – всего лишь осторожностью. – А привязывание явно сработало в обе стороны. Единение Джексона не такое место, чтобы быть одному. Но доверять ты не можешь никому.

Если здесь кто-то в здравом рассудке, то можно поклясться, что по чистой случайности.

Чтение – упражнение, которое сперва приводило к рези в глазах и моментальной, мучительной головной боли – сделалось легче. Теперь он мог читать минут по десять, прежде чем от боли темнело в глазах настолько, что становилось невыносимо. Отсиживаясь в кабинете Вербы, он силой доводил себя до пределов боли: кусочек информации, несколько минут отдыха, и все заново. Двигаясь из центра к периферии, он начал с изучения Единения Джексона: его уникальной истории, неправительственной структуры, ста шестнадцати великих Домов и бесчисленного множества Домов малых, с их взаимосвязанными альянсами, вендеттами, смешанными в одно целое договорами и предательствами. Он рассудил, что группа Дюрона находится явно на пути превращения в настоящий малый Дом, отпочковываясь от Дома Фелл, точно гидра и, как гидра, размножаясь неполовым путем. Упоминания Домов Бхарпапутра, Харгрейвз, Дайн, Риоваль и Фелл вызывали у него в голове не те образы, которые появлялись на вид-дисплее. Некоторые из них начали связываться друг с другом. Слишком немногие. Интересно, показательно ли то, что ему кажутся наиболее знакомыми именно те Дома, которые наиболее известны своими противозаконными сделками за пределами планеты?

«Кто бы я ни был, я знаю это место.» И еще… его видение было узким, точно в прицеле, слишком ограниченным, чтобы по нему воссоздать жизнь и формирование личности. Может, он был незначительной персоной. Пока что это было больше, чем он мог извлечь из подсознательного разглядывания молодости предполагаемого адмирала Нейсмита, клона цетагандийского производства.

Деда . Это было множество воспоминаний, почти ошеломительный груз ощущений. Кто такой «деда»? Джексонианский лесник? Комаррский учитель? Цетагандийский инструктор? Кто-то огромный и завораживающий, таинственный, старый и опасный. «Деда» не происходил откуда-то – казалось, он появился вместе со вселенной.