Лоис Буджолд - Память

Гарош сидел молча так долго, как только смел, а потом начал:

– Я… уже давно знал про комаррский прокариот. С самого начала. Мне рассказал Даймент из Департамента по делам Комарра; мы тогда вместе работали по зачистке остатков группы террористов Сера Галена и во время этого кризиса обменивались друг с другом то людьми, то информацией. Я был с ним в тот день, когда он отнес капсулы вниз. Больше я не думал о них многие годы. А потом я добился повышения до главы Департамента внутренних дел, дело «Ярроу», помните о нем… сэр? – это было сказано уже Иллиану. – Вы тогда сказали, что я проделал великолепную работу.

– Нет, Люка, – голос Иллиана был обманчиво любезен. – Не могу сказать, что помню.

После этой реплики молчание грозило затянуться весьма надолго. – Продолжайте, – сказал Грегор.

– Я… начал все чаще и чаще слышать про Форкосигана, и в штаб-квартире СБ, и вне ее. О нем ходили слухи, совершенно дикие истории, что он своего рода восходящая звезда в Департаменте по делам галактики и что его готовят в преемники Иллиану. Было совершенно очевидно, что он иллиановский любимчик. А потом в прошлом году его внезапно убили, хотя, как выяснилось… не совсем до смерти.

У Грегора слегка дернулся уголок губы – единственная реакция, которую он себе позволил. Глянув на императора, Гарош торопливо продолжил: – По какой-то причине Иллиан в этот период провел реорганизацию своей командной цепочки, четко обозначив линию преемственности. Я стал первым заместителем главы СБ. Он сказал мне, что подумывает о выборе нового преемника, на случай, если кто-то реально преуспеет в своей попытке его повергнуть, и что таковым буду я. А потом оказалось, что Форкосиган снова жив.

После этого я ничего о нем не слышал – ни там, ни здесь – вплоть до нынешней Середины Лета. И тут Иллиан спросил у меня, смогу ли я сработаться с Форкосиганом в качестве моего зама в Департаменте внутренних дел. Предупредил, что он гиперактивен, чертовски не склонен подчиняться дисциплине, но умеет добиваться результатов. Сказал, что я либо полюблю его, либо возненавижу, хотя некоторые люди совмещают оба эти чувства. И сказал, что Форкосигану требуется привить мой опыт. Я ответил… что попытаюсь. Подтекст сказанного был совершенно ясен. Я не имел бы ничего против того, чтобы обучить человека, который придет мне на смену. А вот просьба натаскать своего будущего босса – ее проглотить было трудновато. Тридцать лет опыта, через которые просто переступили… Но тогда я это проглотил.

Внимание Грегора было целиком сосредоточено на Гароше, а внимание Гароша, волей-неволей, – на Грегоре. Как будто вокруг Грегора создавался свой собственный шар силового поля, наподобие тех, которыми пользовались цетагандийские хаут-леди. И внутри него были только они двое. В словах Гароша звучала все большая настойчивость; он наклонился вперед, его колени едва не соприкасались с коленями Грегора.

– Затем Форкосиган… сам отстрелил себе ноги. Фигурально выражаясь. По всем правилам и как надо. Мне не пришлось ничего делать, он все сделал сам, еще лучше, чем я когда-либо мог себе вообразить. Он выбыл, а я остался. Я вновь получил этот шанс, но… Иллиан был в достаточно хорошей форме, чтобы проработать еще лет пять, а может, десять. За это время вырастут еще молодые «восходящие звезды». Сейчас, пока я был на вершине своих способностей, я хотел получить свой шанс. Иллиан начинал сдавать, это было видно, это чувствовалось. Начал уставать. Он все время говорил об отставке, но ничего не предпринимал. Я хотел служить Империи, служить Вам, сир! Я знал, что смогу это, если получу свой шанс. Получу вовремя, в свое время. И тогда… я подумал об этом чертовом комаррском порошке.

– Когда именно вы о нем подумали?

– В тот день, когда Форкосиган, спотыкаясь, выбрался из кабинета Иллиана с сорванными Глазами Гора. Я спустился в хранилище вещественных доказательств по какому-то другому поводу, прошел мимо той самой полки, как делал уже сотню раз, но на сей раз… я открыл коробку и спрятал две капсулы в карман. Выйти с ними не составило труда, ведь метка, на которую срабатывала сигнализация, была на коробке, а не на ее содержимом. И, разумеется, меня не обыскивали. Я понимал, что мне придется что-то сделать со следящими устройствами, позже, но даже если кто-то стал бы просматривать их записи, то увидел бы только меня, имеющего право брать оттуда все, что угодно.

– Мы знаем, где. А вот когда вы ввели прокариот Иллиану?

– Это произошло… несколько дней спустя. Три, четыре дня. – Рука Гароша дернулась в воздухе; Майлз мог представить, как струя бурого дымка стекает с его пальцев. – Он постоянно заглядывал ко мне в кабинет, чтобы уточнить факты или узнать мое мнение.

– Вы тогда использовали обе капсулы?

– Тогда – нет. Целую неделю ничего вроде бы не происходило, тогда я ввел ему еще одну дозу. Я не понимал, насколько медленно проявляются эти симптомы. Или… насколько они болезненны. Но я знал, что это не убьет его. Во всяком случае, думал, что не убьет. Я хотел быть уверенным. Это был просто импульс. А потом было уже слишком поздно сдавать назад.

– Импульсивно? – Грегор поднял брови, выражая крайнее изумление. – После трех дней предварительного обдумывания?

– Импульсы, – нарушил Майлз свое долгое молчание, – срабатывают порой столь же медленно. Особенно когда тебе пришла в голову действительно дурная идея. – «Уж я-то знаю».

Грегор жестом велел ему прекратить; Майлз прикусил язык. – Когда вы решили подставить капитана Галени? – сурово спросил Грегор.

– Нет, в тот момент – нет. Я не хотел никого подставлять, но если бы пришлось, то подставить я хотел бы Форкосигана. Он был идеальной кандидатурой. В этом была некая справедливость. Он, черт побери, чуть не вышел сухим из воды в деле с курьером. Я бы этого гиперактивного карлика отдал под трибунал, но он по-прежнему оставался любимчиком Иллиана, даже после этой неприятности. А потом он снова оказался перед моей парадной дверью, уже с этой проклятой цепью Аудитора на шее, и тут я понял, что он любимчик не только Иллиана. – Взгляд Гароша, встретившийся наконец с глазами Грегора, был обвиняющим.

Взгляд же Грегора был очень, очень холодным. – Продолжайте, – приказал он абсолютно нейтральным тоном.

– А этот маленький паршивец не отставал. Он напирал и напирал… Если бы мне удалось удержать его на расстоянии еще хотя бы неделю, то никогда не пришлось бы подставлять кого-то еще. Это Форкосиган толкал меня под руку. Но было ясно, что сам Форкосиган неуязвим, и я никогда не смогу повесить это на него. Галени был рядом с ним и этим привлек мое внимание; я сообразил, что как подозреваемый он даже лучше Форкосигана. Он не был первым, кого я выбрал, но… он был мне доступен. И, не считая прочего, он был источником потенциального смущения для будущей императрицы. Кто бы стал по нему скучать?