Лоис Буджолд - Память

Майлз допивал последний бокал вина, потягивая его маленькими глотками. Огромное количество воды, немного сна и кое-какие таблетки избавили его от начинающегося было похмелья (пиво плюс перегрев). Странное и непривычное ощущение – полностью расслабиться. Никуда не идти. Не мчаться слишком быстро и вообще ни на какой скорости. Наслаждаться настоящим, тем «Сейчас», которое отдает вечностью.

Тут в столовую прибежал Мартин, но больше никакой еды он не нес; Майлз поднял глаза.

– Милорд? Вас, по комму.

«Кто бы это ни был, скажи, что я перезвоню завтра. Или на следующей неделе.» Нет, это может быть графиня, которая приземлилась раньше графика или звонит с орбиты. Он подумал, что теперь готов предстать перед ней. – Кто это?

– Говорит, что он адмирал Авакли.

– О! – Майлз отложил вилку и тут же поднялся. – Я отвечу на звонок, спасибо, Мартин.

В конце дальнего коридора была отдельная комната с комм-пультом, и там над видео-пластиной парила худощавая физиономия ожидающего Авакли – словно голова, отделенная от тела. Майлз скользнул в кресло и поправил видеокамеру. – Да, адмирал?

– Милорд Аудитор, – Авакли склонил голову. – Моя группа готова сделать вам доклад. Мы можем представить его одновременно вам и генералу Гарошу, как вы хотели.

– Хорошо. Когда?

Авакли помедлил. – Я бы рекомендовал как можно быстрее.

У Майлза в животе похолодело. – Почему?

– Вы желаете обсудить это по комму?

– Нет. – Майлз облизнул пересохшие губы. – Я… понял. Мне потребуется примерно два часа, чтобы вернуться в Форбарр-Султану. – И на это совещание лучше бы успеть переодеться. – Мы можем встретиться, скажем, в 26.00. Если, конечно, вы не предпочтете завтрашнее утро.

– Выбор за вами, милорд Аудитор.

Авакли не возражает против полуночной встречи. Спокойный вердикт об естественных причинах подобной спешки не требует. Все равно Майлзу больше не заснуть, строя на эту тему всяческие предположения.

– Значит, этой ночью.

– Отлично, милорд. – Прощальный кивок Авакли выражал одобрение.

Майлз отключил комм-пульт и с шумом выпустил воздух из груди. Жизнь только что снова принялась набирать скорость.

В здании СБ царила тишина поздней ночи; конференц-зал клиники походил на склеп. Черный стол с видеопроектором окружало пять вращающихся стульев. Так, очередной медицинский брифинг. За последние дни Майлз узнал о содержимом человеческой головы, включая свою собственную, гораздо больше, чем бы ему когда-либо хотелось.

– По-моему, у нас недостаток стульев, – сказал Майлз адмиралу Авакли, кивая в сторону стола. – Разве что вы предложите генералу Гарошу постоять.

– Я достану еще, милорд Аудитор, – пробормотал в ответ Авакли. – Мы не ожидали… – Его взгляд переместился на Иллиана, который уселся слева от места, оставленного для Майлза, рядом с полковником Руибалем и напротив доктора Уэдделла.

Майлз не был уверен, что поступает мудро, заставляя Иллиана пройти через это, но явная неловкость Авакли наполнила его душу безжалостным весельем. – Это избавит меня от необходимости повторять все ему позже, – шепнул Майлз в ответ. – И, говоря без церемоний, на всей планете нет человека, у которого было бы больше права это знать.

– Не могу с этим спорить, милорд.

«И лучше не надо».

Авакли вышел за еще одним стулом.

Сегодня Майлз экипировался в свой коричневый с серебром мундир Дома, хотя всякий воинский декор на сей раз остался покоиться в ящиках его письменного стола. Он не хотел, чтобы мешанина наград отвлекала взгляд от цепи Аудитора, официально лежавшей у него на груди. Иллиан предпочел приглушенных цветов гражданский костюм: рубашку с открытым воротом, свободного кроя брюки и пиджак, – придававший ему вид выздоравливающего человека на отдыхе. Любезность по отношению ко старающемуся изо всех сил его заменить Гарошу? Если не считать, что Иллиан так часто носил штатское на службе, что сообщение, если таковое имелось, было весьма двусмысленным.

Авакли вернулся в конференц-зал вместе с Гарошем. Стоило Гарошу увидеть Иллиана, и губы его изумленно дрогнули; Иллиан повернул голову и кивком поздоровался с ним: – Здравствуй, Люка.

Низкий голос Гароша смягчился. – Здравствуйте, сэр. Хорошо снова видеть вас на ногах. – И все же он повернулся в сторону и шепнул Майлзу: – С ним все будет в порядке? Он способен это выдержать?

– О, да, – улыбнулся Майлз, утаив, что сам на этот счет не имеет никаких данных. Гарош коротко махнул рукой – «не надо» – и собравшиеся здесь ночью не стали отдавать друг другу честь; присутствие Иллиана могло стать причиной затяжного замешательства, кто именно должен салютовать кому. Послышалось шуршание и скрип, пока все рассаживались по местам, серьезные и внимательные. Адмирал Авакли остался стоять на возвышении возле видео-проектора.

– Милорд Аудитор, – начал он, – генерал Гарош, джентльмены. Шеф Иллиан. – Иллиану предназначался его отдельный, хотя слегка неуверенный, кивок. – Полагаю, ни для кого из вас это не окажется полным сюрпризом: мы обнаружили, что повреждение эйдетического нейронного имплантата шефа Иллиана имеет искусственное происхождение.

Гарош испустил долгий вздох и кивнул: – Я этого боялся. Раньше я еще надеялся, что причина в чем-то более простом.

Майлз и сам, бывало, питал подобные надежды по массе разных поводов; он едва смог удержаться от сочувствия. В своих надеждах на простой исход он тоже, как правило, бывал разочарован.

– Простота – последнее слово, какое бы я использовал для описания этого, – ответил Авакли.

– Значит, мы имеем дело со случаем преднамеренной диверсии, – заключил Гарош.

Авакли пожевал нижнюю губу. – А это, сэр, уже по вашему департаменту. Полагаю, на данный момент я предпочту придерживаться нашей исходной формулировки. «Событие искусственного происхождения». А для объяснения я передаю слово доктору Уэдделлу, который, – над высоко поднятыми бровями Авакли на мгновение обозначилась легкая морщинка, – помог нам проследить всю причинно-следственную цепочку. Доктор Уэдделл, прошу вас.

По этой морщинке Майлз сделал вывод, что Уэдделл-Канаба вел себя как обычно – был просто блестяще умен и отвратительно несносен. И если когда-нибудь он лишится своего выдающегося ума, то, несомненно, весьма удивится тому, какое воздаяние навлечет на него его отвратительный характер. Но Авакли слишком честный ученый, чтобы заявлять о чужих достижениях как о своих собственных. Уэдделл занял возвышение, его аристократическое лицо было сейчас усталым, напряженным и чуточку самодовольным.

– Если вы хотите поглядеть на преступника – непосредственного виновника, так сказать – то вот его портрет. – Уэдделл пробежался пальцами по управлению головида. Над пластиной спроецировался в воздух сложной формы ярко-зеленый комочек, медленно вращавшийся. – Разумеется, цвет – это компьютерная добавка – я тут немного воспользовался привилегией художника, – а увеличение составляет несколько миллионов раз. Это, джентльмены, биоинженерный апоптотический прокариот. Точнее, так я его реконструировал.