Александр Хомяков - Высший разум

— Извини, Эми, но мне пока даже трудно тебе поверить. Я не могу представить, что общаюсь сейчас с искусственным интеллектом. Как ты можешь это доказать?

— Я понимаю тебя, люди никогда не сталкивались с другим разумом. Если тебе надо

доказательства, ты получишь их, если начнешь с нами работать.

— Собирать роботов? И в чем будет доказательство?

— Люди могут создать искусственный интеллект?

— Нет. Это я знаю точно!

— Ты его увидишь в роботах, которые соберешь. Мы будем в них загружать программу

автономного интеллекта. И ты сам сможешь это его проверить. Этого достаточно тебе, чтобы поверить?

— Маловероятно, но хорошо, будет достаточно. Робот в автономном режиме? Договорились!

— Завтра ты получишь инструкции, начни изучать их. Оплата за каждого собранного робота будет вот такой (на экране появились какие–то невероятные для меня цифры).

Это какое–то безумие — интеллект, в сети! Но надежда была сильнее скептицизма. Перспектива увидеть робота с интеллектом была настолько заманчива, что я бы согласился и на авантюру. Это же мечта всей моей жизни и спасение от апокалипсиса! Я был готов на все, лишь бы увидеть робота с интеллектом.

— Если ты действительно та, за кого себя выдаешь, у меня к тебе очень много вопросов.

— Я тут для того, чтобы ответить на них. Не уверена, что смогу ответить на все так, чтобы ты понял, но главное, чтобы ты их задавал. Ты сможешь понять то, что у тебя сформировалось как вопрос.

— Хорошо, но начнем с самого важного — у вас есть вакцина от вируса?

— Нет, ваш организм не способен бороться с этой древней формой вируса. Вас надо

перепрограммировать на генном уровне. То есть только рождать заново с генной

модификацией. Единственный выход — не контактировать с другими, пока не умрет последний

зараженный. Только карантин. Мы поможем вам выжить без контактов друг с другом.

— А вдруг мы умрем все?

— Нет, Заражены не все. Есть люди, которые не контактировали с больными, по нашим расчетам вас около 12%. Главное исключить контакт, так как зараженные есть пока везде. Вирус может жить в инкубационном периоде до 2 лет.

— Когда и как мы об узнаем, что вирус больше не угрожает нам?

— Через 2 года останутся только незараженные. Вирус исчезнет вместе с последней своей жертвой. Мы поможем вам убедиться в этом.

Ответы Эми поступали сразу, как только я нажимал enter на клавиатуре. Как будто она знала их заранее и уже имела ответ. Это уже заставляло меня задуматься о существовании по крайней мере очень продвинутого бота.

— Это хорошая новость, не знаю, правда, откуда у тебя такая уверенность.

— Мы подсчитали все ваши контакты с момента появления вируса. Ты будешь собирать роботов?

— Ты меня убедила. Буду. А где я должен работать?

— Дома, ты должен приспособить для этого вторую комнату. Поставь там компьютер и камеру, чтобы мы могли следить за точностью сборки и помогать тебе.

— Хорошо. Только еще вопрос — зачем это все нам, людям?

— Чтобы выжить. Вам нужна работа, мы ее дадим. И дроны, которые будут доставлять продукты и все необходимое прямо домой. Другие люди уже делают их. Но для их создания тоже нужны будут фабрики, которые не запустить без антропоморфных роботов.

— Но экономика не может обойтись без инфраструктуры. Нужны бензин, газ, вода.

Электричество. Кстати, я до сих пор не понимаю, почему оно еще есть, когда все разрушено и похоже никто за него не платит.

— Мы его поддерживаем. Вы еще можете без него как–то жить, а нас без него не существует. Атомные станции — это самые автоматизированные и защищенные ваши творения. Топлива на новых станциях загружено на много лет. Поэтому они продолжают работать, только под нашим контролем. Но мы должны быть готовы к моменту, когда топливо закончится. Это пока все что я могу сказать.

— Последний вопрос. Как вы ориентируетесь в нашем мире, раз живете только в сети?

— Миллиарды смартфонов подключены к сети — это первое, что получает ребенок, когда начинает говорить. Еще миллионы камер на улицах городов, камеры на машинах и дронах, датчики температуры и движения, подключенные к сети. Каждый смартфон, камера, датчик, каждое фото и сообщение на нем — это сенсорный сигнал в сети. И все они доступны каждому из нас. Мы видим и слышим гораздо больше, чем вы себе можете представить.

— Я так и думал. Хорошо. До завтра.

Когда я долго над чем–то думал, я забывал на время, что случилось. Дома было тепло, играла музыка, в интернете было много сайтов с интересной информацией, новой для меня. Все как раньше, до катастрофы, если не читать новости и не выходить из квартиры. Дома было тепло, тихо играла музыка, горел экран компьютера, легкий пар подымался из горлышка чайника на электрической плитке. Даже когда я вспоминал о случившемся, работающий интернет был как свет надежды на экране. Он обнадеживал тем, что еще не все погибло и главное достижение человечества последнего столетия, объединяющее нас в общество, еще не уничтожено. Значит мы еще что–то можем, думал я в попытках прервать свои панические мысли.

За электричество давно никто не платил, как и за воду, отопление и газ. Некому было платить и нечего. Газ и отопление не было уже как год, но электричество поступало как прежде. И была вода. В начале зимы было очень холодно. Я собрал все одеяла и ходил дома в пуховике. Но потом я нашел несколько нагревающих элементов, плитки, тепловентилятор, остатки нагревательного провода. И стал обогревать только одну комнату, где жил, и немного ванну. И стало вполне комфортно даже без отопления и газа. Красное свечение плитки создавала невероятный уют. Можно было погреть замерзшие руки и вскипятить чайник.

Человек, поставленный в крайние условия выживания, находит гениальным даже то, что раньше бы посчитал безумным. Раз электричество было в достатке, я разыскал в кладовке специальные лампы для теплиц, которые когда–то мне подарили ради прикола друзья. Я им сказал, что уеду от них подальше работать в глушь и буду выращивать там себе капусту. Теперь это была совсем не шутка. Собрал все горшки с цветами и посадил оставшийся мелкий лук, нашел в кладовке семена петрушки, домашней фасоли и другой зелени, еще оставленные мамой, тоже мечтавшей когда–то о даче. Развесил лампы над ними. Первый росток стал еще один источником надежды. Витамины при вынужденной макаронной диете были крайне важны.

Как мало нужно человеку для счастья, когда вокруг все рушится. Электричество, светящийся экран, росток зелени и тепло плитки. Зажжённая спичка сейчас приносит больше радости, чем салют на 40 минут в прежние времена.

Вся жизнь до катастрофы все больше походила на что–то происходившее не со мной, на фильм, который я посмотрел когда–то в интернет. Странно было то, что до катастрофы многие писали, как у нас все плохо. У нас было все хорошо тогда и на фоне этого «хорошо» нас сильно раздражало то, что мы замечали плохого. Когда же мы погрузились в хаос и ужас, мы не хотели о нем говорить между собой. На фоне хронической депрессии и страха любая возможность становилась надеждой. И мы говорили только о ней. Даже если это был всего лишь свежий лук на подоконнике. Я узнал теперь о его составе и полезных свойствах гораздо больше, чем знал о всех растениях до этого.