Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч. Голубой человек

Волька в ответ досадливо отмахнулся. Но вдруг он снова почувствовал, что не волен над своей речью.

Он хотел сказать:

«Товарищ милиционер, но я очень прошу вас, отпустите меня. Я обещаю вам до самой смерти никогда не нарушать правил уличного движения».

Но вместо этой смиренной просьбы он вдруг неожиданно для самого себя заорал на всю улицу:

- Как ты смеешь, презренный, задерживать меня?! На колени! Немедленно на колени передо мной, или я тебя тотчас же разорву на куски!

Хоттабыч при этих словах удовлетворённо осклабился и тщательно расправил пальцами усы. Что же касается милиционера и окружающей толпы, то все они от неожиданности были даже не столько возмущены этими наглыми речами, сколько ошарашены.

- Я попрошу вас повторить произнесённые вами слова,- обратился к Вольке милиционер, стараясь сохранить спокойствие.

- Я самый выдающийся отрок этого города! - продолжал Волька орать, изнывая от чувства собственного бессилия.- Вы недостойны целовать мои пятки! Я красавец! Я ум-ни-ца! А ну, попробуйте-ка поцеловать мои пятки! На колени передо мной, о вы, недостойные сыны Адама!

- Ладно,- хмуро ответил милиционер,- там в отделении разберутся насчёт пяток тоже. За пятки вы, гражданин, ответите отдельно.

«Что со мной будет?! Ой, ой, ой, что со мной будет?!» - ужасался Волька, в то время как из его рта вылетали грозные слова:

- Остановись и замолчи, недостойный страж! Смирись и жди, пока не получишь заслуженного наказания из моих рук! Ух, ты!

В это время что-то отвлекло внимание Хоттабыча. Он перестал нашёптывать Вольке свои высокомерные слова, и Волька, к которому на короткое время вернулась самостоятельность, умоляюще забормотал, низко свесившись с верблюда и жалостливо заглядывая своим слушателям в глаза:

- Товарищи… граждане… Вы меня, пожалуйста, не слушайте… Разве это я говорю? Это вот он, этот старый болван, говорит. Я за эти слова не отвечаю.

Но тут Хоттабыч снова взял нить разговора в свои руки, и Волька, не переводя дыхания, закричал:

- Трепещите же и не выводите меня из себя, ибо я страшен в гневе! Ух, как страшен! Честное пионерское!

Он уже прекрасно понимал, что его слова никого не пугают, а только возмущают, а некоторых даже смешат, но ничего сделать не мог. Между тем недоумение сменилось у тех, кто слушал Вольку, лёгким беспокойством и даже сочувствием.

- Вот мы, граждане, ругаем этого мальца, смеёмся над ним, а он, может быть, сумасшедший, то есть я хотел выразиться: ненормальный,- сказал проникновенно один старичок.

И, как бы перекликаясь с этими словами, вдруг раздался взволнованный голос какой-то женщины:

- Граждане! Что я вижу! У него же сильный жар! Мальчик ведь прямо дымится!

- А ну молчать, если хотите со мной разговаривать! - проревел им в ответ Волька и вдруг с ужасом почувствовал, что вместе со словами из его рта вылетают большие клубы чёрного дыма.

Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то побежал в аптеку вызвать «скорую помощь», и Волька, воспользовавшись создавшейся сумятицей, шепнул Хоттабычу:

- Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Приказываю тебе немедленно перенести верблюда вместе с нами подальше от этого места… Лучше всего за город.

- Слушаю и повинуюсь,- также шёпотом ответил старик.

И в ту же секунду верблюд со своими седоками взвился в воздух и исчез, оставив всех в глубочайшем недоумении.

А через минуту он плавно снизился на окраине города, где и был навсегда оставлен своими неблагодарными пассажирами. Он, очевидно, и по сей день пасётся где-то в окрестностях города. Его очень легко узнать, если он вам попадётся на глаза: у него уздечка вся усыпана бриллиантами и изумрудами.

Когда Волька с Хоттабычем вернулись домой, было уже часов одиннадцать вечера. Несмотря на все пережитые за день неприятности, у Вольки было приподнятое настроение. Он наконец придумал, что ему сделать с несметными богатствами, свалившимися ему как снег на голову.

Прежде всего он справился у Хоттабыча, может ли он сделать всех этих погонщиков с их слонами, верблюдами, ослами и всей поклажей невидимыми для постороннего глаза.

- Только прикажи, о богатейший из богачей,- с готовностью отвечал Хоттабыч.

- Очень хорошо,- сказал Волька.- В таком случае, сделай их, пожалуйста, пока что невидимыми, и давай ложиться спать. Завтра нам придётся встать с восходом солнца.

- Слушаю и повинуюсь.

И вот зеваки, собравшиеся во дворе, чтобы поглазеть на шумный и необычный караван, внезапно увидели, что двор абсолютно пуст, и, поражённые, разошлись по домам.

Волька, наскоро поужинав, с удовольствием разделся и улёгся в кровать, прикрывшись по случаю жары одной только простыней.

А Хоттабыч, решивший свято соблюдать старинные традиции джиннов, превратился в невидимку и улёгся у самого порога, чтобы охранять покой своего юного господина. Он совсем было уже собрался завести степенную беседу, когда дверь неожиданно раскрылась, и бабушка, пришедшая, как всегда, чтобы попрощаться на ночь со своим внуком, споткнулась о невидимого Хоттабыча и с громким криком шлёпнулась на пол.

- Ты понимаешь, тут только что что-то лежало у порога! - испуганно сообщила она прибежавшему на шум Алексею Алексеевичу.

- Где оно лежало, это что-то? - спросил её Алексей Алексеевич.- И, кстати, как оно, это что-то, выглядело?

- Никак оно не выглядело, Алёшенька,- ответила старушка и сама смутилась.

- Что ж ты это, мама, о пустое место споткнулась, что ли? - облегчённо рассмеялся Волькин отец, довольный, что бабушка нисколько не пострадала при падении.

- Выходит, что о пустое место, сынок,- растерянно отвечала старуха и, в свою очередь, сконфуженно рассмеялась.

Она пожелала Вольке спокойной ночи и ушла вместе с Алексеем Алексеевичем, так и не поняв, обо что это она споткнулась.

С помощью Вольки Хоттабыч прекрасно устроился под кроватью.

Некоторое время оба наши героя лежали молча. Волька никак не мог решить, как приступить к предстоящему щекотливому разговору.

- Спокойной ночи,- доброжелательно произнёс Хоттабыч из-под кровати, и Волька понял, что пора начинать.

- Хоттабыч,- сказал он, свесив голову с кровати,- мне нужно с тобой немножко поговорить.

- Уж не насчёт ли сегодняшних моих даров? - опасливо осведомился Хоттабыч и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул.

- Видишь ли, мне хотелось бы знать, имею ли я право распоряжаться твоим подарком так, как мне заблагорассудится.

- Бесспорно, о благословенный богач.

- И как бы я им ни распорядился, ты не будешь на меня в обиде?