Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч. Голубой человек

Казалось, что цирк обрушился от взрыва аплодисментов. И тогда среди бури рукоплесканий и криков «браво» раздался вдруг возмущённый голос старика Хоттабыча.

- Вас обманывают! - орал он надрываясь.- Вас нагло обманывает этот старый бездельник! Это никакие не чудеса! Это - обыкновенная ловкость рук!

- Вот это Рыжий! - восхищённо воскликнул кто-то из публики.- За-ме-ча-тель-ный Рыжий! Браво, Рыжий! - закричал он, и все зрители, кроме Вольки и обоих его друзей, дружно зааплодировали Хоттабычу.

Старик не понимал, о каком «Рыжем» ему кричат, и, терпеливо переждав, когда кончатся вызванные его появлением рукоплескания, иронически продолжал:

- Разве это чудеса?! Ха-ха!

Он отодвинул оторопевшего фокусника в сторону и для начала изверг из своего рта один за другим пятнадцать огромных разноцветных языков пламени, да таких, что по цирку сразу пронёсся явственный запах серы.

С улыбкой выслушав аплодисменты, Хоттабыч схватил Мей Ланьчжи за шиворот и меньше чем в одну минуту превратил его последовательно в кролика, осла, носорога и в бочку с водой.

Потом он вернул несчастного фокусника в его обычное состояние, но тут же щёлкнул пальцами, и вместо одного фокусника по манежу побежали семьдесят два маленьких, похожих на него как две капли воды. Затем они слились в одного большого Мей Ланьчжи, как сливаются в одну каплю много маленьких капелек ртути.

С публикой творилось нечто невообразимое. Люди хлопали в ладоши, топали ногами, стучали палками, вопили истошными голосами: «Браво!», «Бис!», «Замечательно!», «Изумительно!», «Как его фамилия?», «Почему его фамилии нет на афишах?», «Я таких фокусов сроду не видал!» и многое другое, чего нельзя было разобрать в поднявшемся невероятном шуме и гаме.

- Это ещё не всё! - прокричал громовым, нечеловеческим уже голосом Хоттабыч, разгорячённый всеобщим одобрением, и стал вытаскивать из-под полы своего пиджака целые табуны разномастных лошадей.

Лошади испуганно ржали, били копытами, мотали головами, развевая при этом свои роскошные шелковистые гривы. Потом, по мановению руки Хоттабыча, лошади пропали, из-под полы пиджака выскочили один за другим, грозно рыча, четыре огромных берберийских льва и, несколько раз пробежав вокруг арены, исчезли.

В это время в действие вмешались двое молодых людей. По приглашению администрации они ещё в начале представления вышли на арену, чтобы следить за фокусником. На этом основании они уже считали себя специалистами циркового дела и тонкими знатоками чёрной и белой магии.

Один из них развязно подбежал к Хоттабычу и с возгласом: «Я, кажется, понимаю, в чём дело!» - попытался залезть к нему под пиджак, но тут же бесследно исчез под гром аплодисментов ревевшей от восторга публики.

Такая же бесславная участь постигла и второго развязного молодого человека.

Дальше Хоттабыч действовал уже под сплошные и непрерывные рукоплескания.

Вот он махнул рукой, и всё, что было на арене: и ассистенты Мей Ланьчжи, и разнообразный многочисленный его реквизит, и нарядные, молодцеватые униформисты,- всё это в одно мгновение взвилось вверх и, проделав несколько прощальных кругов над восхищёнными зрителями, тут же растаяло в воздухе.

Тридцать три оркестранта вдруг сгрудились в одну кучу, огромным комом скатились со своей площадки на арену. Этот ком катился по барьеру, постепенно уменьшаясь в своём объёме, пока наконец не достиг величины горошины. Тогда Хоттабыч поднял его, положил себе в правое ухо, и из уха понеслись сильно приглушённые бравурные звуки марша.

Затем старик, который еле держался на ногах от возбуждения, как-то по-особому щёлкнул сразу пальцами обеих рук, и все зрители один за другим стали со свистом срываться со своих мест и пропадать где-то далеко под куполом.

И вот наконец в опустевшем цирке остались только четыре человека - Хоттабыч, устало присевший на барьере арены, и Волька со своими приятелями, кубарем скатившиеся со своих мест к старику на арену.

- Ну как? - вяло спросил Хоттабыч, с трудом приподнимая голову и глядя на ребят странными, помутившимися глазами.- Это вам не Мей Ланьчжи, а?…

- Куда этому жалкому фокуснику до тебя! - отвечал Волька, сердито моргая своим друзьям, которые всё порывались попросить о чём-то старика.

- А какие были рукоплескания! - с удовольствием вспоминал Хоттабыч.

- Ещё бы! А ты мог бы вернуть всех на прежние места? Чтобы всё было так, как было раньше? Это, наверное, очень трудно?

- Нет, не трудно… То есть для меня, конечно, не трудно,- горделиво отвечал еле слышным голосом Хоттабыч, поблескивая золотыми зубами. Из уст ребят вырвался вздох облегчения.

- А мне почему-то кажется, что тебе это чудо не под силу,- коварно сказал Волька, явно подзадоривая старика.

- Под силу. Но я что-то очень устал.

- Ну вот, я и говорил, что тебе не под силу. Вместо ответа Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал у себя из бороды тринадцать волос, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово «лехододиликраскало» и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену.

Тотчас же из-под купола со свистом примчались и расселись, согласно купленным билетам, беспредельно счастливые зрители. На манеже, как из-под земли, выросли Мей Ланьчжи со своими ассистентами и реквизитом и униформисты во главе со своим бравым шпрехшталмейстером.

Оркестр горошинкой выкатился из правого уха Хоттабыча, быстро вырос в огромный ком человеческих тел, вопреки закону земного притяжения покатился наверх, на свою площадку, рассыпался там на тридцать три отдельных человека, расселся по своим местам, и грянул туш.

Крики восторга, гром аплодисментов, казалось, разнесут сейчас помещение цирка на куски.

- Разрешите, граждане… Попрошу вас пропустить…- проталкивался к Хоттабычу сквозь тесно обступившую его восторженную толпу худощавый человек в больших круглых роговых очках.

Наконец он пробился, потеряв все до единой пуговицы своего пиджака, и, задыхаясь от непривычной физической работы, проговорил, обращаясь к Хоттабычу:

- Я… из управления госцирков… очень прошу вас в кабинет директора цирка… Нам нужно экстренно переговорить с вами об ангажементе… Турне по СССР! Турне по Западной Европе! Турне по Северной Америке! Согласны на любое ваше условие…

- Оставьте старика в покое! - сказал с досадой Волька.- Вы разве не видите - он болен, у него повышенная температура.

Действительно, у Хоттабыча был сильный жар.

Старик здорово объелся мороженым.

Тот, кто никогда не возился с заболевшим джинном, не может даже себе представить, какое это утомительное и хлопотливое дело.