Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч. Голубой человек

Серёжа с Женей тотчас же начали хлопотать у костра, а Волька, засучив штаны, пробрался по воде к лодке, заваленной уснувшей рыбой.

Набрав сколько надо на суп, он хотел уже возвращаться на берег, когда взор его случайно упал на сложенные возле мачты рыболовные сети. Одинокая рыбка билась в них, то замирая, то с новой силой возобновляя свои бесплодные попытки освободиться.

«Пригодится для ухи»,- подумал Волька и извлёк присмиревшую на миг рыбку из ячейки сетей. Но в его руках она вновь забилась с такой силой, что Вольке вдруг стало очень жалко, и он, оглянувшись, как бы не заметили рыбаки, бросил её за борт лодки.

Рыбка еле слышно шлёпнулась о тёмную воду бухты и тотчас же превратилась в сияющего от радости Хоттабыча.

- Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алёши! - растроганно провозгласил старик, стоя по пояс в воде.- Ты снова спас мне жизнь. Ещё несколько мгновений - и я задохся бы в сетях, в которые я столь беспечно попал в поисках моего несчастного брата.

- Хоттабыч, дорогой, ну какой ты молодец, что оказался живой! - сказал счастливый Волька.- Мы тут так волновались за тебя.

- А меня терзала мысль, что ты, о многократный мой спаситель, и наши юные друзья остались без меня голодные и одинокие в чужой стране.

- Мы совсем не голодные, нас тут рыбаки здорово накормили.

- Да будут благословенны эти добрые люди! - с жаром произнёс Хоттабыч.- Они, наверное, бедные люди?

- Очень бедные.

- Они не будут, уверяю тебя, больше страдать в тисках нищеты. Люди, которые так бескорыстно помогли моим друзьям в столь тяжёлую минуту, не должны ни в чём терпеть недостатка. Пойдём же скорее, и я их достойно отблагодарю.

- Я думаю, что так делать не годится,- сказал, немножко подумав, Волька.- Поставь себя на их место: вдруг ночью из воды вылезает какой-то мокрый старик. Нет, так не годится, это получится очень подозрительно.

- Ты прав, как всегда, о мудрейший из мальчиков,- согласился Хоттабыч.- Возвращайся же на берег, а я не замедлю прийти к вам.

Волька добрался до берега и, отозвав своих друзей в сторонку, поделился с ними радостной вестью.

Спустя короткое время вздремнувших было рыбаков разбудил приближавшийся конский топот. Вскоре у слабо потрескивавшего костра остановился необычный всадник.

Это был старик в дешёвом полотняном костюме и жёсткой шляпе канотье. Его величественная борода развевалась по ветру, открывая для всеобщего обозрения вышитую украинскую сорочку. Ноги его в расшитых золотом и серебром туфлях с причудливо загнутыми кверху носками упирались в золотые стремена, усыпанные алмазами и изумрудами.

Седло, на котором он восседал, было столь великолепно, что само по себе составляло целое состояние. Под седлом играла лошадь неописуемой красоты.

В обеих руках старик держал по большому кожаному чемодану.

- Могу ли я увидеть благородных рыбаков, столь великодушно приютивших и накормивших трёх голодных отроков? - торжественно обратился он к Джованни, возившемуся у костра.

Не дожидаясь ответа, он слез с лошади и с облегчением поставил на песок чемоданы.

- А в чём дело? - ответил осторожный Джованни вопросом на вопрос- Вы их разве знаете, этих ребят?

- Мне ли не знать моих юных друзей! - воскликнул Хоттабыч, обнимая по очереди подбежавших к нему Вольку, Женю и Серёжу.

Потом, обратившись с поклоном к растерянно глядевшим на него рыбакам, он произнёс:

- Поверьте, о достойнейшие из рыбаков, я не знаю, как отблагодарить вас за ваше драгоценное гостеприимство и добросердечие.

- А за что нас благодарить? - искренне удивился седой рыбак.- За похлёбку, что ли? Она нам не дорого стала, поверьте мне, синьор.

- Я слышу слова поистине бескорыстного мужа, и тем глубже чувство моей благодарности. Позвольте же мне отплатить вам хотя бы этими скромными дарами,- сказал Хоттабыч, протянув оторопевшему Джованни оба чемодана.

- Тут, очевидно, какая-то ошибка, уважаемый синьор,- пролепетал тот, обменявшись недоуменными взглядами с обоими своими товарищами.- За эти два чемодана можно купить, по крайней мере, тысячу таких похлёбок, какой мы накормили ребятишек. Вы не думайте, что это была какая-то особенная, дорогая похлёбка. Мы люди бедные.

- Это ты ошибаешься, о бескорыстный рыбак. В этих чемоданах заключены богатства, в тысячи тысяч раз превышающие стоимость вашей похлёбки, и всё же они, на мой взгляд, не будут достаточной оплатой за неё, ибо нет на всём свете более дорогого, чем бескорыстное гостеприимство и милосердие к нуждающимся.

Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что чемоданы доверху заполнены блестящими золотыми монетами.

- Только, прошу вас, не возражайте,- сказал Хоттабыч, видя, что рыбаки пытаются протестовать.- Уверяю вас, тут нет никакого недоразумения. Да будет безмятежна ваша жизнь и да будут ваши сердца и впредь столь же бескорыстно открыты к страданиям нуждающихся людей! Прощайте!

- Прощайте, синьор! Прощайте, ребятишки! - сказали рыбаки, глядя вслед нашим путешественникам, поминутно оглядывавшимся и приветственно махавшим им руками.

Когда старик со своими спутниками скрылся вдали, Джованни сказал, разводя руками:

- Убейте меня, друзья, но я ничего не понимаю.

- М-да,- согласились остальных два рыбака.

- Ежели это даже не золото, а обыкновенные медяшки, и то тут наберётся, худо-бедно, до пятисот лир меди. Это уже не говоря о чемоданах, которые тоже стоят далеко не одну лиру,- говорил Джованни, перебирая руками монеты.- Во всяком случае, будет чем заплатить старые и новые налоги и на что починить сети. Скорее всего, это всё-таки не золото, а медяшки,- продолжал свою мысль Джованни.- Впрочем, завтра проверим.

В шесть часов утра в Генуе встают только рабочие. В это очаровательное летнее утро в Генуе в такой ранний час проснулись два человека, которых не беспокоила мысль о хлебе насущном.

Первым из них был Хоттабыч. Он бодро вскочил с постели и разбудил своих друзей, спавших в соседнем номере той же гостиницы.

- Друзья мои,- сказал он сладко позёвывавшим ребятам,- простите меня, что я нарушил ваш крепкий отроческий сон, но я сейчас отправляюсь вторично в море на розыски моего несчастного брата. Не беспокойтесь за меня. Я буду осторожен и, уверяю вас, ни в какие сети больше не попадусь. Через два-три часа я вернусь. За этот срок я надеюсь обследовать всё это море, которое, по вашим словам, называется Средиземным. Спите, друзья мои, я разбужу вас, вернувшись.

- Нет,- сказал Волька.- Мы не согласны спать в такой серьёзный момент. Мы будет тебя ждать на берегу моря. Правильно я говорю, ребята?