Питер Энгелидц - Другая жизнь

Это был Джек. Гвен узнала его чёрный костюм для плавания. (Как она узнала этот костюм? Она не могла сказать. Это не имело значения).

Лицо Джека снова показалось над поверхностью воды. Он жадно хватал ртом воздух. Его мокрые волосы прилипли к голове. Он поймал её взгляд – мимо детей на надувных матрацах, мимо их внимательных отцов, мимо шумных подростков, которые окунали под воду своих подруг или делали стойку на руках под водой. Они не замечали Джека, а он – его округлившийся от удивления и ужаса рот, его нос, его испуганные голубые глаза – скрывался под бурлящей водой.

— Кто-нибудь, помогите ему! — закричала Гвен, нервно озираясь по сторонам. С другого конца бассейна к ней неторопливо направился спасатель. Этому парню было лет двадцать, и он был до нелепости красив, с коротко подстриженными каштановыми волосами и потрясающими зелёными глазами. Он апатично стянул свою жёлтую футболку, демонстрируя гладкую мускулистую грудь и дорожку волос, огибающую пупок и убегающую куда-то в его мешковатые красные шорты.

— Оставь его, — сказал он ей своим мягким, мрачным и спокойным голосом. — Он мой.

Спасатель скользнул в воду, и дети, родители и подростки расступились перед ним.

Он поплыл к тонущему Джеку неторопливыми, мощными гребками. Гвен чувствовала, как в ней растёт напряжение и как напрягаются мышцы рук и плеч. «Быстрее, быстрее, быстрее», — твердила она, словно мантру.

Когда парень был уже почти добрался до Джека, с ним столкнулась длинноногая девушка. Её светлые волосы развевались в воде вокруг неё, как змеи. Её обтягивающий красный цельный купальник был такого же цвета, как шорты парня, и Гвен вдруг поняла, что это ещё один спасатель.

— Оставь его, — сказала девушка в красном. Она говорила неторопливо, хрипловатым голосом, но её было хорошо слышно. Она подняла одну руку из воды и, положив её на голову парня, надавила. — Оставь его. Он мой.

Молодой человек-спасатель увернулся от неё и вынырнул обратно на поверхность, встряхивая головой и брызгая водой вокруг. Он прижался к женщине, отталкивая её так, что она медленно падала на спину, и ткань купальника натягивалась у неё на груди.

Двое спасателей продолжали бороться, обмениваясь толчками и ударами – это больше походило на балет, чем на драку. Рядом с ними под водой виднелось лицо Джека с широко открытыми глазами и ртом.

Гвен задыхалась. Как будто она была под водой и не могла или боялась сделать вдох. Она хотела нырнуть в бассейн, доплыть до его середины и спасти Джека. Но её ноги словно налились свинцом; она не могла сделать ни одного шага по потрескавшимся голубыми плиткам. Руки свела судорога, пальцы онемели, и она продолжала цепляться за поручень.

Узколицый мужчина смотрел с балкона вниз, наблюдая за происходящим в бассейне.

Нет, поняла Гвен, его взгляд был направлен на неё.

— Оуэн Харпер, — сказала она.

— Это доктор Оуэн Харпер, — окликнул её узколицый. — В самом деле.

Гвен выругалась, проклиная свои парализованные ноги, и попыталась перепрыгнуть через бортик в воду. Но в её руках не было никакой силы. Люди продолжали равнодушно проплывать мимо тонущего человека. Гвен в истерике кричала на спасателей. Они прервали драку, чтобы без любопытства взглянуть на неё.

— Спасите его! — её пронзительный крик эхом отозвался по всему бассейну.

Она неожиданно проснулась, с воплем страдания и ужаса выпутываясь из простыней.

— Чёрт возьми! — Рис шарил на прикроватной тумбочке, рассыпав по полу книги и ручки, пока не нащупал выключатель. Он приподнялся на локтях. — Что случилось, любимая?

Гвен обнаружила, что её руки больше не парализованы, обняла своего приятеля и разрыдалась.

Она позволила ему крепко, спокойно обнимать её, пока она постепенно не успокоилась. Рис, он был очень хорошим. Он знал, когда лучше говорить, а когда молчать и не произносить ни слова.

Она знала, что не сможет объяснить ему, что произошло, и соврала – мол, она уже всё забыла, это был просто ночной кошмар.

Рис снова сжал её.

— Наверно, это просто дождь стучал в окно. Прости, любимая, я знаю, что должен был закрыть его, особенно сейчас, с этой бурей…

— Нет-нет, — пробормотала она. — Всё в порядке.

Рис отстранился, чтобы посмотреть на неё. Кивнул на окно.

— Здесь жарко, правда? Может быть, дождь не очень сильный, и я могу открыть окно, чтобы немного проветрить? — он выскользнул из кровати и подошёл к окну. Когда он открыл форточку, Гвен услышала равномерный шёпот дождя.

Рис направился в ванную, оставив дверь приоткрытой и повысив голос, чтобы его было слышно за шумом льющейся воды. Чистя зубы, он говорил о кратковременных вспышках.

— Каждый раз моя бабушка знала, что надвигается буря. Она завешивала все зеркала в доме простынями. Белыми простынями. Её дом начинал напоминать склад. И она не разворачивала зеркала, пока гроза не проходила.

Гвен улыбнулась, не совсем уверенная, была она удивлена или расстроена. Она знала, что Рис просто говорит всякую забавную ерунду, чтобы отвлечь её от тяжёлых мыслей, помочь забыть о том, что её расстраивало. Но этот анекдот напомнил ей о той инопланетной сияющей фее, которую Торчвуд заманил в ловушку в зеркальной коробке несколько недель назад. Тошико закрыла отражающие поверхности и обернула их тёмной тканью. Не могло быть ничего проще, подумала Гвен. Наверно, она больше никогда не сможет нормально воспринимать истории, которые Рис рассказывает о своей семье, или о том, что произошло в его офисе, или о том, над чем они с Бананом смеялись в пабе. Она не могла говорить о своей работе, и милый Рис просто не спрашивал её, признавая, что «спецоперации» обсуждать нельзя. Он мог рассказать ей о последней компьютерной путанице Барри, или о наивности молодой секретарши, которую он недавно нанял, или новейшую сумасшедшую диетическую теорию Люси из его офиса. Но Гвен никогда ничего не говорила о своих коллегах по «спецоперациям». Из опыта своей работы в полиции она знала, что, если начнёшь лгать, потом будет очень легко запутаться во всём этом.

— Посмотри на себя! — Рис стоял в дверях. — Ты не на той стороне кровати. Я встал немного раньше, чтобы сходить по-маленькому и выпить водички – пиво, которое мы выпили за ужином, уже просилось наружу. Когда я вернулся, ты перекатилась на мою сторону. Поэтому мне было немного трудно нащупать выключатель от твоей лампы. Прости, я не видел, что там лежит. — Он наклонился у её стороны кровати и стал подбирать книги, ручки и документы, которые случайно рассыпал. — У тебя было довольно много беспокойных ночей, верно? С тех пор, как ты сменила работу. Чего это ты занервничала? — Он засмеялся. — Совесть мучает?

— Тьфу на тебя, — парировала Гвен. — Меня мучает совесть из-за моей новой работы? Это твой приятель Гэз говорит. Можно подумать, тебе никогда не снятся кошмары.