Елена Бутенко - Зеркало души [СИ]

Я проснулась от того, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо и что-то вопил. С трудом разлепив глаза, я имела счастье созерцать разъярённого Дана.

— Ты какого чёрта спишь?! — разозлено спросил он не стесняясь в выражениях, а я в это время подумала о бренности его существования и о десяти способах быстро заставить противника распрощаться с жизнью.

— Чего вопишь, выруби звук, — я схватилась за раскалывающуюся голову и застонала.

— Давай вставай! — меня продолжали трясти за плечо, я наугад пнула в пространство ногой. — Бегом! — продолжал надрываться он, по каким причинам, я так и не поняла.

— Спокойно, сейчас встану, — тихо отмахнулась я, надеясь, что он всё-таки сдаст свои позиции и уйдёт, но он, похоже, серьёзно решил поднять меня прямо сейчас. — Может, ты из комнаты выйдешь? Мне же одеться надо! — Наконец понимая, что сопротивление бесполезно, я села в кровати, морщась от боли в чугунном затылке.

— Я отвернусь, — он пожал плечами, словно говоря, что так и будет стоять над душой. Я раздражённо сорвала с себя одеяло и молча оделась, даже не потрудившись прикрываться. И пусть стыдно будет ему.

Приглаживая волосы, я не могла до конца восстановить картину событий вчерашнего вечера, помнила только то, что Вадим вчера посоветовал не напрягаться и снял все пробежки на открытом воздухе, поэтому разминку мы начинали внизу, в колонном зале.

— Пошли, — по дороге заплетая волосы, я едва не столкнулась с сонным Вадимом, когда проходила мимо двери в его комнату. Я заметила, что он выглядит устало, словно не спал вторые сутки, это очень живо напомнило мне подругу Еву в те дни, когда она начинала смотреть по ночам очередной сериал.

Зная, что Бенедикт будет сегодня отсутствовать, я самостоятельно начала разминку. Голова раскалывалась, но я упорно продолжала тренировку, даже присоединившийся впоследствии Вадим посмотрел косо, но ничего не сказал.

Отсчитывая второй десяток отжимания от пола, я краем глаза заметила, что к Вадиму подошёл Дан, держащий в руках два мяча, и сразу после этого Вадим нас покинул. Дан же жестом велел встать и бросил мне мяч.

— Поиграем? — в моей голове мелькнули воспоминания о занятиях физкультурой в школе и о весёлых играх в футбол.

— Да, но не в футбол, — ответил Дан, словно читая мои мысли. Хотя, может быть, и читая. Бенедикт как-то говорил о том, что венефы могу чувствовать мысли, если их оппонент в этот момент максимально открыт и расслаблен. Перенеся долю своего разума в сознание того, чьи мысли венеф хотел бы понять, он сам раскрывается и может тоже стать объектом для прочтения мыслей. Таким образом, можно внушить свои мысли и использовать повлечённые за ними действия в своих целях. Соответственно, если закрыть сознание от проникновения чужого разума, невозможно и самому использовать чужие мысли. Вспомнив об этом своеобразном законе равновесия, я машинально сжалась, отделяя своё «Я» воображаемыми стенами. Боль сжала виски, я закрыла глаза, чувствуя давление в глазных яблоках, и покачнулась.

Секунду спустя я осторожно приоткрыла глаза, вид Дана, со злобой ожидающего моего взгляда, был ужасен — из носа шла ярко-алая кровь, а в глазах пылало страстное желание открутить мне какую-нибудь конечность.

— Извини… — пролепетала я, вздрагивая от выражения его лица и понимая, что резко закрыв своё сознание, в котором в этот момент находилась часть его, я навредила Дану, и кровь, заливающая сейчас его тренировочную футболку, вызвана по моей вине.

— Заткнись, — рыкнул он. Кровь мгновенно перестала капать, а рядом с ним я ощутила облако странной энергии и нервно сжала мяч в руках, понимая, что я почувствовала выброс его силы.

— Извини, я не хотела… — я потянулась было к нему, искренне раскаиваясь и желая помочь, но он отшатнулся.

— Лови мяч. С тебя сегодня требуется только это, — зло бросил он. — Тренируем реакцию. Пропускаешь мяч — бежишь двухкилометровый круг. — Дан выбил мяч у меня из руки и отбил его от пола.

— А не многовато ли? — тихо переспросила я, начиная злиться. Да, вина была моя, но и ему никто не позволял рыться у меня в голове, как у себя в кармане, а потом обижаться на то, что его вышвырнули. — Максимум, на что я ещё соглашусь, так это отжимания от пола.

— Хорошо. Пропущенный мяч — десять отжиманий, — легко согласился Дан. И резко добавил, неприятно улыбаясь, — готовься к сотне.

— Мечтай больше, — буркнула я, понимая, что сама себе подписала почти смертный приговор.

В ответ парень без предупреждения, мгновенно, послал в мою сторону крутящийся мяч, который я поймала, сломав ноготь на указательном пальце, пытаясь снизить его скорость. Интересно, это было объявлением войны?

Поймав возвращённый мной мяч, Дан посмотрел на меня как маньяк-садист, и я пожалела, что рискнула родиться. Мысленно я очень нелестно отозвалась в адрес нынешнего обладателя мяча, в частности прошлась относительно его развития и умственных способностей в целом, а затем, изогнувшись в невероятном прыжке, умудрилась поймать мяч, отбив ладони. Сознание моё было вновь открыто, поэтому Дан, судя по прищуренным глазам, успел оценить это мысленное замечание. Вновь вернув мяч Дану, я надкусила сломанный ноготь, чтобы он не мешался и не цеплялся, и потёрла его о майку, полируя поверхность, замешкавшись, едва не пропустила мяч, со скоростью метеорита нёсшегося мне в лицо. Успев подцепить его кончиками пальцев и изменить траекторию, я схватила мяч, прижала к груди и вместе с ним покатилась по полу.

— Неплохо, — ехидно похвалил Дан. — Ты двигаешься немного быстрее улитки.

Первым позывом, вспыхнувшим в сознании, было швырнуть мяч ему в лицо, но я глубоко вздохнула, досчитала до пяти, отметив за собой, что грызу губы, а это означало, что я нервничаю и раздражена, спокойно кинула мяч Дану.

Он же, вероятно ожидавший вспышки ярости, немного ошеломлённо поймал его, затем, справившись с собой, перекинул мяч из руки в руку и без предупреждения метнул его уж совсем куда-то в сторону. Я бросилась за мячом, но успела только зацепить его пальцами, сбросив скорость, а подхватить уже не могла. Мяч покатился по полу, и я, сердито откинув чёлку, отправилась за ним.

— А у тебя, похоже, косоглазие, — заметила я, возвращая мяч, и понимая, что у меня уже есть штрафные десять отжиманий. Дан чуть сузил глаза, видно было, что он лишь сильнее разозлился. И как показала практика, он несколько изменил тактику своего поведения. Он больше не хмурился и не ругался, наоборот, даже улыбался, и мяч не бросал в сторону или с финтами, чтобы я не могла его поймать. Он просто подавал мне мячи с ужасающей силой, чтобы я сама захотела уйти с траектории их полёта. Всё это, вкупе с улыбкой выглядело зловеще.