Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Это мелочи, Дима…

— Вся жизнь состоит из мелочей!

— Главное, чтобы часы перестали существовать. Я думаю, что механизм должен разрушиться при этом. И его археологи только через миллион лет найдут… Если найдут…

— А если не разрушится? Ведь, всё может быть! Корпус крепкий, литой.

— Намёк об этом есть у Виктора Александровича. Он пишет, про какую-то взаимную реакцию в материалах часов и грунта. Типа: вот если попробовать закинуть в засыпанный ров, в веществе начнётся взаимодействие. Или что-то вроде этого. Я точно уже не помню…

— Он там писал не про это! Виктор Александрович предупреждал, чтобы ты опасался оказаться на выходе внутри замкнутого объёма…

— Не знаю. Я прочитал примерно то, что сказал.

— О чём мы спорим? Давай прочитаем!

— У меня письмо осталось дома. — сказав это, я даже не улыбнулся.

— Так сходи и возьми! — напирал Димка.

— Если бы всё так просто было!

— Но ты же уже ходил…

— И меня при этом чуть не отравили!

— Хочешь, я тебе противогаз дам?

— Откуда у тебя? — я был удивлён.

— Как ты мне говорил, места знать надо!

И Димка, пытаясь сделать это красиво, развернулся и исчез в соседней комнате, которая у него служила складом. И через минуту вернулся. Такие противогазы, как у него, были, вероятно, ещё в Советском Союзе. Серая брезентовая сумка и в ней зелёная глазастая резиновая морда с длинным гибким хоботом, уходящим в плоский металлический стакан.

— Ему уже лет сто, наверное. Весь прокис… — с сомнением сказал я.

— Ничуть! Можешь проверить. — парировал Профессор.

Он заставил меня натянуть эту ужасную маску себе на лицо, и, вынув в стакане пробку, побрызгал чем-то из флакона возле фильтра. Запаха я не почувствовал, как ни втягивал носом. Зато быстро запотели стёкла. И я стянул противогаз. Запах там внутри был, конечно. Пахло старой резиной и ещё чем-то незнакомым. Но когда я снял, то понял, почему Димка зажимает пальцами нос. На кухне воняло каким-то удушливо-сладковатым парфюмом. Мы с хозяином дружно бросились открывать окно…

— Можно было и не экспериментировать! — после этого сказал я. — Я всё равно на смарте письмо заснял.

— Не мог раньше сказать?

— Тогда бы не так интересно было!

Димка фыркнул.

На первой странице письма мы нашли текст, запомнившийся Профессору, а на последней, почти в самом конце, то, что запомнил я. Там говорилось следующее: «Может случиться, рука с работающим прибором, при выходе, застрянет внутри построенной позже стенки, либо внутри заполненной в последующем твёрдым веществом ёмкости, и вещество может прореагировать с материалом прибора. К чему это приведёт я не знаю. Думать даже об этом страшно. И речь здесь не о состоянии руки…»

— Да, это возможно. — подумав, сказал Димка. — В смысле, плотность вещества в этой точке возрастёт, что приведёт к моментальному разогреву… Даже взрыв может быть!

— В этом я сомневаюсь. — возразил я. — При выходе я не моментально встраиваюсь в пространство. И воздух, и вода… один раз меня пихнуло берегом, а потом я даже льдину оттолкнул. Так, что вряд ли что-то там сильно разогреется! Потрескаться потом немножко ещё может.

— Вообще, всё может быть! — упрямо не уступал мне Профессор. Его точка зрения, благодаря моему дядьке, переметнулась на сто восемьдесят градусов.

Я спорить дальше не стал. Окончательное слово может быть только за практикой, что бы каждый из нас тут не наговорил!

— Может, лучше утопить в каком-нибудь старом заброшенном колодце. — продолжал Димка.

— Что ты, найдут! Куда бы я ни сунулся, всё будет обыскано. Ты же сам знаешь!

— А свалка! Найти что-то маленькое среди тысяч тонн хлама почти невозможно. И туда соваться можно и без тебя…

— Как ты, Димыч, запустишь часы без моего пальца?

— Да, просто закопаю!..

— Там есть кому следить за порядком. Раскопают. — я подумал о бомжах, подрабатывающих переборкой мусора. — К тому же, если и не найдут сотрудники свалки, лет через пять начнут перепахивать эту целину, и кто-нибудь случайно наткнётся. Надо, чтобы машина обязательно была разрушена! Это не должно обсуждаться. — поставил я точку.

И Дима возражать не стал. В этот раз он, чтобы меня поддержать и успокоить, наладил готовить какую-то вкуснятину. Я сходил в магазин и набрал всего, что ему было нужно. Блюдо называлось «картофель Булонжер». И мы усердно готовили его без малого два с половиной часа. В конце я готов был съесть всё что угодно. И печёный в духовке картофель показался слаще мёда. Поистине, королевское блюдо!

И ещё у меня появилось редкое чувство какой-то собственной значимости. Я не просто так бегал и скрывался, я выполнял какую-то важную миссию. И друг мой меня в этом поддерживал.

Правда, его слова о дяде Вите не выходили у меня из головы. Что, если это Лика показала кому-то те позорные для Димки кадры с его падением. Не задумываясь о последствиях для меня. Ведь часы два года были в её руках… Если это так, то виной был не Андроид, а обыкновенный человеческий фактор. Мы просто не задумываемся, как на наших близких отразится тот или иной наш поступок.

Как раз в это время зазвонил мой китайский смартфон. Значит это Лика. Она всегда чувствовала, когда нужна.

— Ну, как твои дела? Ты уже вернулся к себе в квартиру?..

— Ты где сейчас? — перебил я её.

— Дома! — немножко удивилась Лика.

— Минут через пятьдесят выходи на улицу. Есть разговор!

И я отключился. И выключил смартфон. Димка смотрел на меня, ожидая объяснений. Но я ничего говорить не стал. Поправил на голове уже просохшую вязанную шапку, надел куртку и ботинки и выскочил из квартиры.

Автобус на удивление пришёл быстро. Я заплатил и сел к окну. Какой-то мужчина в плаще сел рядом. Он тоже стоял на нашей остановке и ждал автобус. Я бы сказал, что ему лет сорок пять, может немного больше. Короткая борода, усы, чёрные с сединой, и какие-то устаревшие очки-хамелеоны в узкой металлической оправе. Я бы на него не обратил внимания, но прежде чем к нему подошла в жёлтой вязаной шапочке кондуктор, он у меня поинтересовался, сколько у нас стоит проезд. Приезжий. Я ему сказал и больше мы ни о чём не говорили. Я скучал, глядя в окно. А мужчина в плаще вышел, не доезжая до моста.

Автобус шёл по городу быстро, и я приехал минут на десять раньше обещанного. Но Лика меня уже ждала у двери подъезда.

— Что-нибудь случилось? — заволновалась она. — Ты опять не можешь быть дома?

— Всё нормально. У меня есть вопрос. И я очень хочу, чтобы ты ответила честно!

Лика, поморщившись, пожала плечами. Я это расценил, примерно так: «Давай свой вопрос, а я сама решу, как мне быть». У меня-то никакого выбора не было. И я спросил:

— Мой телефон, который я оставил Виктору Александровичу, ты кому-нибудь раньше давала? — я решил не миндальничать, а говорить, как есть.