Геннадий Прашкевич - Разворованное чудо. Повести и рассказы

- Чего он еще хотел?

- Увидеть тебя… Несколько лет назад он сумел добраться до испанского поселка Бенинганим, находящегося рядом с Каркахенте, в котором, как выяснил этот макаронник, находятся военные лагеря усташей, готовящихся для специальных акций против нынешней Югославии… Я только потому и спрашиваю тебя, Усташ, что кое-чего не понимаю… Ведь если нет такого государства, как Хорватия, исчезнувшего с третьим рейхом, то каким образом могут существовать и существуют в той же Испании военные лагеря хорватов?

- Эти ребята - иммигранты,- неохотно пояснил я.- Их немного. Они занимаются только спортом

Буассар затрясся от смеха:

- Конечно, спортом, кто возражает!.. Я тоже им занимался, видишь, сколько на моем лице шрамов! Только это случилось в другом спортивном лагере, и находились там не хорваты!

Я внимательно посмотрел в круглые глаза француза и терпеливо повторил:

- Болтай с негрилем, Буассар. Меня от таких бесед тошнит.

Но в принципе француз был прав - все мы прошли через те же «спортивные» лагеря и всем нам некуда было возвращаться, поскольку свои страны мы проворонили, потеряли…

- Ладно! - утешил меня француз.- Я не хочу копаться в твоей биографии. Да и тот итальяшка к тебе приставать не будет. Он утонул в озере Альберта… Несчастный случай… Он плыл тогда рядом с ван Деертом. Я потом видел, как сам майор Мюллер похлопал голландца по плечу…- Буассар помолчал и вновь начал нудить: - А вообще макаронник мне многое рассказал. Об усташах, например… Человек, который основал вашу партию… Как его?.. Ох, эти славянские имена!.. Ах, да! Анте Павелич!.. Так вот, этот Анте Павелич был крут на руку!.. Ван Деерту его проказы пришлись бы по душе!

- Если бы Гитлер не проиграл свою войну,- разозлился я,- мы бы не шлялись по черным Конго. Проиграли все, кто поставил на Гитлера, не я один… Но я хоть жив, и поэтому ищу возможности всплыть снова… Забудь, что я усташ! Принимай это всего лишь за кличку!.. Настоящие усташи не бродят по Африке. Они готовятся к возвращению не здесь. И они - это Хефер, Илич, Любурич, Вранчич, Ровер. Они готовятся и верят, что все можно повернуть… А я не верю. Я сам по себе! Мне нужны только деньги!

Я, правда, так думал. В мои годы не тешат себя иллюзиями.

- Бабинга! - заорал я.- Принеси пива!

Буассар вскрыл ножом принесенные негрилем жестянки, и мы молча выпили. А потом стали говорить о работе. Без патетики, не упирая на то, что мы - малиновые береты, синие гуси, рейнджеры и, как там еще? - ах да! - белые великаны!.. И совсем было успокоились, как вдруг в невидимом, закрытом непроницаемыми зарослями небе раздался далекий гул, перешедший во все нарастающий свист, и мы невольно привстали, пытаясь понять, чей это самолет выпевает свою последнюю лебединую песню… А потом грохнул взрыв. Эхо долго, раскатами, пробивалось к нам сквозь глухое одеяло джунглей.

- Кто-то из верхних,- заметил француз.- Я никогда им не завидовал.

Но я не слышал Буассара. Меня поразил Ящик, пулей вылетевший из своей палатки. На его плоском сером лице был написан настоящий ужас… «Трус! - решил я.- Что с того, что он умеет владеть своим пулеметом? Все равно - трус!»

- В машину! - рявкнул, выскакивая из палатки, капрал.

Исполнительность - это тоже входит в нашу работу.

Через пять минут все мы, кроме Ящика, оставшегося с бабингой в лагере, сидели в «джипе». Припоздавший голландец толкнул Буассара, и тот выругался.

«Джип» прыгал по слоновьей тропе, а мы вслух гадали - получим что-либо от этой вылазки или нет?.. Спасти пилота - за это полагалась неплохая премия… Ну, а если там только трупы, всегда найдется что-ни-будь в их карманах… В этих делах мы разбирались. В конце концов, не делятся друг с другом только живые. А вот мертвецы с живыми всегда готовы поделиться по-братски…

Подпрыгивая на дутом сиденье, капрал спросил:

- Ван Деерт, зачем тебе малокалиберка?

- Пригодится…- погладив мощной ладонью бороду, процедил голландец. Когда он вот так щурил глаза, щеки его, неестественно красные, яблоками выпирали над темной растительностью. Не знаю, сколько голландцу было лет, но на здоровье он никогда не жаловался.

Милях в шести от лагеря мы увидели зависшее над дорогой, готовое рухнуть, дерево. Думаю, у всех мелькнула мысль - симбу…

- Ствол насквозь гнилой, держится только на лианах,- неуверенно заметил Буассар.-Такие могут свалиться сами…

Капрал недоверчиво фыркнул.

Вытянув шеи, мы пытались рассмотреть - что там, на перекрытом участке дороги? И будто помогая нам, пробился сквозь заросли неожиданный странный отсвет, как от молнии или зарницы.

- Я что-то вижу! - сказал новичок Шлесс.

Забрав автомат, он раздвинул кусты и исчез в зарослях. Он был новичок, ему следовало утверждаться. И, закурив, мы стали ожидать немца, негромко переговариваясь о том, с какой страшной силой врубились в землю те, сверху, и как жадно огонь раскурил длинную дюралевую сигару самолета… Впрочем, у тех, сверху, все кончается быстро, а вот легионер Андерсон, попавший в капкан, поставленный симбу, отстреливался часов пять, зная, что к нему уже никто не пробьется… Когда «джип» с ревом прыгает по дороге, когда в твоих руках трясется плюющийся смертью автомат, все выглядит достаточно просто. Но когда тебя обступает тишина джунглей, и ты не знаешь, откуда бесшумно вылетит отравленная стрела, нервы сдают… Я даже свой «вальтер», калибр 7.65, стараюсь в таких случаях держать прямо в кармане…

Наконец мы услышали из зарослей голос Шлесса:

- Капрал, я нашел негра!

- Убей его, Шлесс!

- Подожди! - крикнул голландец и, забрав малокалиберку, нырнул в заросли. Мы слышали, как он сказал:

- Я покажу тебе, как это надо делать…- и добавил что-то неразборчивое.

Через минуту мы услышали негромкий выстрел, но ни немец, ни ван Деерт не возвращались. Капрал сел за руль и кивнул мне:

- Поторопи их, Усташ!

Я прошел по следам голландца, раздвинул густую, жесткую, изъеденную насекомыми листву и замер.

Во-первых, я увидел негра… Это был маленький, очень худой и очень черный мальчишка. Он стоял на коленях, спрятав лицо в ладони, но совсем не из страха или почтения перед голландцем, возвышающимся над ним как пятнистая башня…

Во-вторых, я увидел странное существо, какую-то необычную бородавку, опухоль, уродливый нарост, облепившие прогнившие остатки пня, едва возвышающегося над бледной травой подлеска… Над этой-то бугристой почкой и стоял негр, а сама она, хотя и не двигалась, производила весьма странное впечатление - что-то в ней внутри, под почти прозрачной оболочкой все время подрагивало, переливалось, хотя, я в этом и на библии могу поклясться, больше всего она напоминала если не бородавку дюймов тридцать в диаметре, то уж прозрачный пузырь с киселем - точно!