Андрей Валентинов - Лейхтвейс

– Мы составили смету реконструкции, – негромко проговорил Гамбаротта. – Увы! Денег не хватает даже на самый простой ремонт. Матера бедна. Я докладывал в Рим, однако наша Италия… тоже не слишком богата. Честно говоря, надеюсь только на Дуче. Синьор Руффо! Забудьте на миг о политике, напишите ему. Вы же «сансеполькрист», ваше письмо по крайней мере прочитают.

– Да хоть сегодня, – не стал спорить Дикобраз. – Знаете, что он ответит? Что, к сожалению, не Бог. А был бы Богом, начал бы не с реставрации храма в Матере. К тому же у меня есть скверное чувство, что мои письма куда-то пропадают.

Подеста протестующее поднял руку, но князь не дал возразить.

– Верю, лично вы их не перехватываете. Однако в городе явный избыток привидений.

Подеста резко, словно от удара, повернулся.

Лицом к лицу.

– Не намекайте, синьор Руффо, скажите прямо. Вы считаете, что в Матере действует эскадрон смерти? Говорите, говорите, ведь в этом случае его должен возглавлять я, как высшее должностное лицо! Нет никакого эскадрона!.. Да и кому нужны наши интерно? Их даже в тюрьму запирать не стали, мелкие человечки, мелкие грехи… У меня есть куда более серьезная версия.

– Кто-то желает подставить лично вас?

– Не лично меня, а тот порядок, который мы, фашисты, сумели наконец-то создать. Мы извели разбойников, прижали вождей местных кланов, заставили землевладельцев платить налоги, обуздали кровную месть. Да-да, синьор Руффо, вендетта на этой земле процветала такая, что ваша Сицилия может позавидовать.

– Моя Сицилия? Спасибо… Если исходить из этой версии, то синьор Ка-зал-ма-джи…

– Да, Казалмаджиоре наверняка с ними в сговоре. Кстати, его нигде нет, говорят, срочно укатил к больной тетушке. А на суде, если жив останусь, придется подтвердить, что я лично видел здешних призраков. И моему слову веры уже не будет…

– Весь город говорит о привидениях, подеста говорит о привидениях, все боятся, зато синьор Бевилаква ничего не боится. Он только очень осторожен… А если учесть, что соглядатай Красный Нос исчез именно сейчас, то можно предположить…

– …Что главные события последуют скоро. Вижу, вас это не удивляет, синьор Руффо?

– Удивляет, но другое. Матера – действительно Италия в миниатюре. Наш Дуче тоже узрел призрак – Латинскую империю от Далмации до Атлантического океана. Так что забыть о политике, увы, не могу.

– И… И что?

– Главные события последуют скоро.

«Суров инквизитор великий сидит, теснятся кругом кардиналы, и юный преступник пред ними стоит, свершивший проступок немалый.»

– Итак, Таубе, жду вашей оценки. Как вы, с вашей подготовкой, умудрились попасть в плен? У вас имелось оружие, вы находились в составе боевой группы…

Кардиналы, впрочем, в нетях. Карлу Ивановичу, гумилевскому герою, свита не требуется.

– …Более того, выполняли ответственное задание, которое в иных условиях вполне могло быть сорвано.

Стойка «смирно», руки по швам, свежевыбритый подбородок – вверх. Юному преступнику ответить нечего.

– Молчите? Ну, давайте проследим всю цепочку. Вам, горному стрелку, внезапно предлагают войти в Команду «А», хотя у вас нет необходимого опыта и знаний. Могли вы не согласиться?

Лейтхвейс даже не задумался.

– Не мог, господин майор – сослуживцы бы не поняли. В полку от таких предложений не отказываются.

Куратор провел ладонью по седому «ежику», поморщился.

– Допустим. Но вы сами оценили предложение, как очень странное. Суждение верное, однако недостаточное. С вами уже происходили странные вещи, которые мы не так давно обсуждали. Вас едва не перехватили в Рейнских горах, и я постарался, чтобы вы, Таубе, оценили этот факт по достоинству. Или мне следовало прямо сказать, что началась охота? Лично за вами, Таубе? По этой причине я и вернул вас в полк, там вы не на виду. А ваши действия?

Чужой взгляд он все-таки выдержал. Куратор прав. Странное предложение Фридриха Рогге, странная поездка в Берхтесгаден, странная встреча в «Подкове»…

– Господин майор! Мне… Мне следовало немедленно сообщить вам, очень подробно, во всех деталях. И без вашего разрешения ничего не предпринимать.

– Во-о-от! – начальственный палец наставительно взмыл вверх. – Именно что в деталях. А вы, Таубе, проявили гнилую инициативу, если пользоваться формулировками наших русских коллег. Гнилую!.. В результате вам никто не мог помочь, хотя вы не герой одиночка, а сотрудник Абвера. А если бы это была не проверка? Если бы вас проверяли не наши, из центрального аппарата, а люди Гиммлера? Оценили перспективу?

Лейхтвейс хотел сказать, что парней из СС он раскусил бы еще быстрее – грубо работают, ни малейшей фантазии. Однако вовремя прикусил язык. Куратор прав, эти бы с ним не церемонились.

– Ладно, Таубе, все мы ошибаемся… Садитесь!

Он упал на стул и резко выдохнул. Кажется, пронесло…

– Не радуйтесь раньше времени, – понял его Карл Иванович. – Дел вы наворотили изрядно. Придется долго объясняться с Берлином. Наш комендант шуток не понимает, если десант, значит дежурной роте «тревога». Мы, конечно, скажем, что это – запланированные учения, но думаю, соседей теперь придется передислоцировать. Они тоже виноваты, на их месте я бы нам намекнул, по-соседски. Мне, кстати, возня возле бункера сразу не понравилась. Это резервный командный пункт, законсервирован еще с прошлой войны…

Лейхтвейс невольно улыбнулся. Сам не видел, но рассказать уже успели. Соседнюю часть атаковали строго по уставу, сняв караулы и разоружив всех, кто попался. К счастью, обошлось без стрельбы, но пленным изрядно намяли бока. Командира, правда, вязать не стали – заперли в кабинете и оборвали телефонный шнур.

Счет оставался прежний – минус три: конвойный в его камере с проломленным черепом и еще двое с пулевыми ранениями. Альберт, как ему сообщили, оказался обер-лейтенантом, сотрудником управления Абвер-2.

Сами напросились, коллеги! На войне, как на войне. Карл Иванович, гумилевский герой, тоже не стал бы миндальничать.

«Завтра мы встретимся и узнаем, кому быть властителем этих мест…»

– А теперь, Таубе, прежде чем мы поговорим о более приятных вещах, последний вопрос. Итак, это была проверка. Но что именно начальство хотело оценить? Вашу сообразительность – или нечто другое? Не спешите, подумайте сперва.

Все, как прежде, все как положено. Черный ранец за плечами, на голове шлем, на лбу – «стрекозьи очи». Курсант Лейхтвейс к полету готов! Вот только небо сегодня отчего-то не манит.

– Что-то не есть так, командир?

Цапля тоже готова, даже перешла на русский. «Психологическая терка… Притирка». Уже в очках, поэтому разговаривать легче. Наглой костлявой девицы нет, есть просто напарник, будущий ведомый.