Анастасия Быкова - Еще раз с чувством [СИ]

У Магнуса чувство дежавю, когда он проходит мимо четырех спален и заходит в самую дальнюю комнату, только на этот раз не останавливается перед тремя кроватями, а сразу проходит дальше, к спящему в объятиях своей сестры кучерявому мальчику. Тот причмокивает губками во сне — совершенно не выглядит больным, и это, наверное, одна из самых страшных черт этого вируса — он убивает изнутри, без каких-то внешних проявлений. Никто не знает, когда человек уйдет.

Мальчика зовут Саймон. Его очки с треснутыми стеклами лежат на покосившейся тумбочке, старающейся во что бы то ни стало удержать равновесие на оставшихся у нее трех ножках.

Магнус не медлит, протягивает ладони к хрупкой фигурке, слушает последний вдох и грустно улыбается, чувствуя, как освободившаяся от болезни душа касается кончиков его пальцев.

Он оборачивается и замирает, натолкнувшись на взгляд ярко-голубых глаз проснувшегося Александра.

— Ты ведь жрец, да? Как в моей книжке.

Магнус ведет плечами. Жрецы, приспешники смерти, дети сатаны — как только их не называли… Признается сам себе, что «жрец» нравится ему больше всего, и проверяет тонкую ниточку связи, идущую к душе Саймона в его руках. Он точно не мог ошибиться, так почему же Александр видит его?

— Я буду скучать по нему, — шепчет мальчик, которого, кажется, эта ситуация совсем не удивляет. — Саймон постоянно носился со своими старыми книжками с картинками. Мой папа называл их комиксами.

Магнус молчит. Подозревает, что сам является виновником того, что Алек видит его, ведь желания имеют очень коварную черту — сбываться. Он не позволяет себе заговорить с человеком. Переминается с ноги на ногу, чувствуя, как душа в руках тяжелеет.

Мальчик встает с кровати и аккуратно, чтобы не скрипнул пол под ногами, подходит к Бейну, останавливаясь в метре от него. Протягивает руку, но не касается.

— Тебе надо идти? — поднимает глаза на яркий свет души и щурится.

Магнус медленно кивает головой, начиная чувствовать жжение в пальцах.

— Тогда иди, — Александр отступает и освобождает проход к двери. Поджимает пальцы на ногах, когда Магнус проходит мимо. Прежде чем за Бейном закрывается дверь, он вдруг окликает его: — Мы ведь скоро встретимся снова?

Магнус оборачивается и снова кивает.

Маленькие розовые пяточки, пухленькие щечки и палец во рту. Максу Лайтвуду полтора года, и он — последнее, что оставил после себя Роберт.

В детской нет никого, кроме малыша в кроватке и склонившегося над ним Магнуса. Яркое солнце проникает сквозь заколоченные окна и грязные шторы, сейчас раздвинутые в разные стороны. Кто-то из детей играет внизу, кто-то помогает родителям по дому, кто-то бегает на улице.

А кто-то заглядывает в раскрытую дверь и подходит к Магнусу, с интересом наблюдая за ним:

— А я думал, что у вас должна быть черная длинная ряса и коса через плечо.

Бейн фыркает. Его забавляет представление людей об их внешнем облике — плащ, коса, морщинистая кожа и длинный скрюченный нос с бородавкой на самом кончике.

— Ты же здесь не потому, что пришла моя очередь? — мальчик подходит еще ближе, останавливаясь рядом с кроваткой и бросая взгляд на мирно спящего брата.

Магнус качает головой и проводит тыльной стороной ладони по щеке малыша, спящего на почти белых простынях. Алек резко поднимает голову.

— Но… Но почему? Почему не я? Он ведь такой маленький, — он непонимающе смотрит на Магнуса, и, сам не осознавая, старается закрыть Макса собой.

Бейн медленно опускает взгляд.

Максу Лайтвуду никогда не исполнится два года.

Изабель и Джейс умирают с разницей в пару дней.

Магнус возвращается каждую ночь и сидит рядом с тихо плачущим мальчиком, впиваясь ногтями в колени от желания провести рукой по худому плечику и успокоить.

Алек ложится так близко, что наверняка почувствовал бы ткань брюк Магнуса, если бы тот был осязаем.

Вопрос «Теперь моя очередь?» Магнус слышит ровно двадцать три раза.

Алеку исполняется восемнадцать.

Последней уходит Мариза.

Магнус медленно ступает по прогнившим доскам опустевшего дома. Он знает, куда ему идти. Его тянет к последнему живому здесь человеку.

— Ну теперь-то точно моя очередь, — криво усмехается Александр, зарываясь пальцами в волосы. Он смотрит на Магнуса голубыми глазами, немного нервно, но все же улыбается, старается показать, что ждал.

Бейн и врагу бы не пожелал остаться последним из всей своей семьи.

С каждой смертью и с каждым вопросом: «Теперь моя очередь?» из Александра словно уходила жизнь. Каждый раз его улыбка при виде Магнуса становилась все шире и шире, пока не пропадала от осознания, что тот вновь пришел не за ним.

Каждый раз, когда Магнус приходил просто так, Алек словно это чувствовал. Подгибал под себя ноги, сидя на маленькой детской кровати, где когда-то он помещался с Изабель, Клэри и Джейсом, и ждал, когда Бейн сядет рядом. Он мог часами рассказывать что-то, не ожидая ответа, мог просто молчать, мог проводить ладонями в миллиметрах от тела Магнуса, убеждая себя, что чувствует покалывание в ладонях не из-за самовнушения. Мог просто плакать, выплескивая всю боль, что охватывала сердце.

Алеку восемнадцать. И он очень красив.

— Твоя очередь, — соглашается Бейн, и смотрит в удивленно распахнутые глаза Алека. Это первый раз за все время, когда он говорит с человеком.

— Наконец-то, — расслабленно выдыхает Александр и прежде, чем Магнус успевает опомниться, оказывается рядом и припадает губами к губам.

Бейн замирает. Он может поклясться, что ощущает что-то, легкое прикосновение ветра, хотя такого просто не может быть.

— Ты был единственным, к кому я мог привязаться, — шепчет Александр и прикладывает к своим покрасневшим щекам холодные ладони, а потом смотрит с вызовом. — Давай уже.

Магнус понимающе улыбается. Он вытягивает ладони вперед и затаивает дыхание. Время Алека пришло, но что будет делать он сам без своего мальчика?

— Пора, жрец.

Тело Алека падает к ногам Бейна, а его душа, на удивление прохладная, приятная, ласковая тоненькой струйкой скользит вверх. Магнус едва успевает подхватить ее.

Ему слишком хорошо и больно одновременно. Ему никогда не было так сладко держать в руках чью-то душу, и он не сразу замечает скатывающиеся по щекам слезы.

Он должен развернуться и уйти. Алек прожил сложную жизнь, и, как никто, достоин перейти за черту, где ждет его семья, но Магнусу наплевать. Пальцы жжет, душа тяжелеет, но он не хочет отпускать ее от себя.

Магнус Бейн — чертов эгоист.

Внезапно жжение пропадает. Тело охватывает легкость, и он чуть не вскрикивает.

— Что ты делаешь, Александр? — шипит он, удерживая пытающуюся ускользнуть из рук душу. — Что ты делаешь? — повторяет он, но все оказывается напрасным. Теплый свет отделяется от ладоней и струится вверх, в стороны, окружая Бейна, чтобы в следующий момент собраться в комок и удариться в грудную клетку.