Анастасия Быкова - Еще раз с чувством [СИ]

Все тело подрагивает, член с налившейся головкой требует внимания, но Алек держится. Лишь крепче сжимает пальцами края тумбочки.

Наверное, сегодня он доломает ее ко всем чертям.

Магнус знает своё дело. Он уверенными действиями доводит тело любовника до той грани, за которой нет ничего, кроме ослепительно яркого света и горящего пламенной лавой возбуждения. Ласкает, впитывает яркий запах и чуть ли не урчит от удовольствия.

А ещё это гребаное зеркало. Алеку стоит только скосить глаза, чтобы увидеть свое тело с напряженными мышцами, бисеринки пота, скатывающиеся по пояснице и Магнуса, расположившегося на коленях позади его раздвинутых ног. Бронзовая кожа поблёскивает в свете светильников, бугрящиеся мышцы подрагивают, синеватые узоры вен притягивают взгляд. Лицо спрятано между двух светлых упругих половинок.

Алек рвано выдыхает.

На свете нет ничего более эстетически-прекрасного, чем Магнус Бейн.

— Магнус, пожалуйста, — Алеку даже не стыдно, что он хнычет почти как девчонка.

— Что, сладкий?

Магнус — искуситель. Самый умелый в своем роде. Если бы он был демоном, рядом с ним всегда вертелась бы очередь из желающих прикоснуться к этой неземной красоте, увидеть хитрую улыбку, потеряться в миндалевидных золотистых глазах. И наплевать, что ради этого пришлось бы продать свою душу. Алек был бы в первых рядах. Всегда в первых рядах.

До него не сразу доходит, что Магнус обращается к нему и всё ещё хитро улыбается, ловя в отражении его взгляд.

И как он может так хорошо держаться? Почему Алек уже готов упасть на колени и молить о том, чтобы его трахнули, а сам Бейн находит в себе силы улыбаться?

Хотя твердо стоящий член между ног и капельки смазки, блестящие на головке, говорят, что он возбуждён точно так же, как и Алек.

Лайтвуд не может отвести взгляда от этой блестящей головки.

Он лихорадочно-быстро облизывает губы и слышит утробный рык.

Победная ухмылка расплывается на губах, и он переводит взгляд на отражение лица Магнуса. На приоткрытые губы, горящие ярким румянцем щеки и глаза, блестящие от переполняющего возбуждения.

Он не отводит взгляд, когда тихо выдыхает:

— Пожалуйста, возьми меня.

Магнуса не нужно просить дважды.

Он с облегченным выдохом поднимается на ноги, проходится по бокам Алека кончиками пальцев и вызывает тихий стон. Губы прокладывают дорожку поцелуев по позвоночнику. Горячая кожа Алека покрывается мурашками от нежных касаний, а сам он больше не может терпеть. В его груди что-то лопается, и он оборачивается, резко хватает Магнуса за плечи и притягивает к себе.

Губы обрушиваются на губы с таким остервенением, будто они — оазис среди песков и последняя надежда выжить. Хотя, в каком-то смысле так оно и есть. Кожа требует прикосновений, сердце глухо стучит под ребрами и грозится вырваться наружу.

Здравый смысл теряется в волнах непередаваемых ощущений.

Губы у Магнуса мягкие, податливые и до совершенства подходящие губам Алека. Лайтвуд чувствует отголоски своего вкуса, и ему это так нравится, что он не может себя сдержать и глухо стонет прямо в распахнутый рот. По телу проходит вибрация, отдаваясь в грудной клетке.

Магнус тихо посмеивается:

— Такой нетерпеливый.

— Трахни уже меня.

Алек не знает, откуда в нем эта решимость, ведь обычно он ведёт себя с Магнусом… как Алек. Стесняется, прячет глаза и покрывается румянцем от любого комплимента. Но желание, охватившее тело, настолько сильное, что срывает предохранители.

— Алек, — Магнус скользит языком по верхней губе и в следующее мгновение заставляет его оторваться от тумбочки, развернуться и положить руки на холодную поверхность стекла.

Лайтвуд затуманенным взглядом проводит по поверхности зеркала. Он видит себя. Припухшие розовые губы, растрёпанные волосы, лихорадочно блестящие глаза. Напряжённые кубики пресса, поджавшиеся пальцы на ногах и крупный член, почти прижимающийся к животу.

Вот сейчас он краснеет. Смущается. Потому что он никогда раньше не думал, что может выглядеть т а к.

— Нравится? — шепот Магнуса обволакивает, достигает самых потаенных глубин тела и отдается под кожей тысячей мурашек.

Голубые глаза, кажущиеся чересчур темными, встречаются с золотистыми. В них мольба, немая просьба хотя бы коснуться, потому что Алек уже больше не может терпеть. Его тело на грани. На грани боли, возбуждения, наслаждения. Все смешивается в его сознании в убийственный коктейль.

Магнус, все ещё не отрывая взгляда от глаз Алека в отражении зеркала, медленно подносит к губам два пальца и берет их в рот, восхитительно втягивая щеки.

И это слишком. Лайтвуд опирается на одну руку, а второй обхватывает свой член и скользит по головке. На его ладони остаётся смазка, поэтому движение получается скользким и до одури правильным.

Он прикрывает глаза от наслаждения.

— Нет, Алек, — теплая рука ложится на его ладонь и отводит от члена, заставляя захныкать. — Дождись, когда я буду в тебе.

Лайтвуд распахивает глаза и вновь ловит взгляд в отражении. Магнус снова облизывает пальцы, а потом ведёт их вниз, к раскрытой и растянутой дырочке. Алек любит так. Лишь на слюну, без смазки и почти больно. Так, чтобы мышцы саднило ещё несколько часов после. А кто Бейн такой, чтобы отказывать ему?

Алек шипит и выгибается, когда сразу два пальца оказываются в нем. Он хочет большего. Нет, даже не так. Ему необходимо большее.

Но эти пальцы так восхитительно сгибаются, что он туго сжимается и громко стонет.

На секунду забывает, как правильно дышать.

Он теряется во времени и не знает, сколько восхитительные пальцы колдуют над ним, в нем. Приходит в себя только когда Бейн делает шаг к нему, и горячая головка скользит между ягодиц.

— Пожалуйста, — снова почти выдох.

И его просьба исполняется.

Магнус входит медленно. Растягивает его и ловит свои ощущения, как ускользающую бабочку. Закусывает губу и купается в восхитительно-тугом погружении в горячее нутро.

Алек стонет. Головка проезжается по бугорку простаты, и удовольствие подходит к грани. Желанная наполненность смешивается с каплей боли, но от этого почему-то ещё лучше. Он прогибается в пояснице, отставляет пятую точку и скользит влажными ладонями по стеклу.

Наверное, если бы не крепкие ладони на его бедрах, он бы упал.

Бейн толкается глубже, входит до самых яиц и замирает на несколько удивительно-ярких мгновений.

А Алек не железный.

Он жмурится, сжимается на члене и вырывает тихий вздох.

Нет ничего лучше Магнуса, движущегося в нем. Бейн выходит и входит обратно на всю длину, резко, больно, проезжая по простате и даря наслаждение.

Колени подгибаются, Алек держится из последних сил, крепко сцепив зубы.