Анастасия Быкова - Еще раз с чувством [СИ]

Бейн сделал глубокий вдох.

— Сейчас и правда вопрос жизни и смерти!

Лайтвуд закатил глаза, но все же закрыл томик, отложил его в сторону и выжидательно уставился на Магнуса:

— Если ты снова пришел из-за какого-то пустяка, я заставлю тебя есть стряпню Изабель.

Эта угроза действительно звучала пугающе.

Да все угрозы от Алека были пугающими.

Александр Лайтвуд недолюбливал Магнуса Бейна, это был общеизвестный факт. С первого же дня знакомства с Изабель Магнус понял, что в своей сестре Алек души не чаял и ко всем ее друзьям относился благосклонно, но почему-то его невзлюбил с первого взгляда.

Сначала всю старшую школу, затем колледж и даже офис, где они всем потоком проходили практику — Алек показательно не обращал на него внимания, огрызался на любые слова, иногда казалось, что, если бы взгляд был осязаем, в теле Бейна давно бы образовалось несколько сквозных отверстий.

Это было странно и, наверное, немного обидно, ведь как только Магнус впервые увидел Алека, он понял, что видит свою мечту. Даже колючий характер не смог его переубедить, поэтому он с каждым днем все глубже и глубже погружался в свои чувства.

Но он все еще не хотел, чтобы в один прекрасный день предмет его обожания разбил ему нос, поэтому делал это на расстоянии. И вообще старался лишний раз Лайтвуда не волновать. По крайней мере, усиленно создавал видимость этого, а после каждого «Алек, я не хотел тебя отвлекать!» прятал улыбку и нагонял на лицо скорбное выражение лица.

В этот раз он правда не хотел никого втягивать, но другого выхода не было. Потому что… Доротэя Роллинс. Одно имя вызывало мурашки и желание выпрыгнуть в окно.

Нет, девушка была довольна мила. Красивая, забавная… Если бы не одно «но». С самого начала стажировки Магнуса, ее не интересовало ничего, кроме него. Сперва это было даже забавно: горячий кофе каждое утро, бесплатная консультация по любым вопросам, маленькие тайны про начальников и начальников начальников, но вскоре стало понятно, что Бейну даже в туалет нельзя сходить без ее ведома.

А сегодня эта одержимость достигла апогея. Стоило Магнусу выйти из лифта, как на него набросились, бесцеремонно прижали к стене и поцеловали.

Это было уже слишком.

— Дот пыталась меня поцеловать! — выпалил он на одном дыхании.

На лице Алека не дрогнул ни один мускул:

— И это плохо, потому что..?

Он правда не понимал или просто притворялся?

Ему было все равно. Ну да, Магнус на другое и не рассчитывал.

Правда, он чуть не брякнул: «Потому что мне нравишься ты, безмозглый придурок», но сумел сдержаться в последний момент.

— Потому что она мне не нравится, — прошипел Бейн и покосился на дверь. По его подсчетам Дот должна была вот-вот появиться. Он бежал так быстро, как только мог, но был уверен, что та прекрасно знала, куда он направлялся.

И оказался прав.

Дот в своем коричневом балахонистом платье вошла в просторный холл второго этажа и, заметив Бейна, направилась к ним.

— Помоги мне, пожалуйста, — почти неслышно прошептал Магнус, умоляюще глядя на Алека, но тот продолжал сидеть с нечитаемым выражением лица.

Дот приближалась, Алек делал вид, что его не существует, а Магнус… Магнус подался вперед и прошептал:

— Убить меня успеешь после.

А потом пододвинулся еще ближе и накрыл губами чужие губы. Он сделал это так молниеносно, что у Лайтвуда просто не было возможности отклониться, и Магнус тут же ощутил сотню мурашек на спине только от одного этого мягкого прикосновения.

А в голове только одна мысль: «Потом ударишь, потом. Просто Дот должна увидеть. Просто позволь мне».

На самом деле он уже не был уверен, что делал это из-за Дот. Он делал это ради себя целиком и полностью, ведь когда сегодня его поцеловали не те губы, он удивленно распахнул глаза и озирался по сторонам в надежде, что Алека не оказалось поблизости. Чтобы Алек не увидел этого.

Магнус Бейн никогда не чувствовал себя жалким, но сейчас ради Лайтвуда он готов был потерпеть.

Но, кажется, его и не собирались отталкивать. У Алека случился шок, раз он даже не постарался отстраниться, а просто терпеливо сидел и ждал.

Его губы были мягкими, сухими и слегка шершавыми. Они не блестели от слюны и не были призывно распахнуты, как описывались в книгах идеальные губы для идеальных поцелуев, но Магнус готов был поклясться, что ничего более идеального в его жизни не случалось.

По его позвоночнику снова пробежались мурашки, и он поднял правую руку и положил ее на плечо Лайтвуда. Был в шоке или в трансе? В любом случае, будь он в адекватном состоянии, себе такого не позволил бы.

Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем он отстранился и сразу же весь сжался в ожидании удара.

Но его не было.

Магнус приоткрыл глаза и с дико бьющимся сердцем оглядел пол, стены, белый стол на длинных металлических ножках, абсолютно пустой холл — и когда Дот успела уйти? — а потом взглянул на Алека.

Тот просто сидел. Опустил голову и не смотрел на Магнуса, вообще никуда не смотрел. И только костяшки пальцев побелели от слишком сильно сжатых кулаков.

— Эм, прости, Алек, — Бейн откашлялся. — Просто Дот не ушла бы по-другому.

Лайтвуд все еще молчал. Для полной картины не хватало только стрекотания сверчков на заднем плане.

— Я пойду. А ты придешь в себя и сможешь мне врезать, ладно? — Магнус встал и чуть ли не бочком направился к выходу.

Он сломал Алека?

Он успел сделать два шага в сторону двери, когда Лайтвуд резко поднял голову и выкинул руку вперед, хватаясь за запястье Магнуса.

Видимо, бить его будут прямо сейчас. Бейн зажмурился, ожидая удара кулака. Он слышал, как Алек встал, подошел ближе, по коже прошелся ветерок.

Его щеки коснулись твердые подушечки пальцев.

— Наверное, ты все же свел меня с ума, Бейн, — хриплый голос сразу проник под кожу, без задержки и без спроса. Заставил удивленно распахнуть глаза.

А потом на губы Магнуса обрушился поцелуй. Глубокий, страстный, горячий и обжигающий. Кто-нибудь знал, то Александр Лайтвуд мог целовать вот так?

И что вообще происходит?

Об этом Магнус подумает позже. А пока надо впустить в рот требовательный язык.

Мальчик танцевал.

Изо дня в день.

Из года в год.

Когда музыка была быстрой или медленной, тягучей или резкой. Даже когда музыки не было совсем.

Мальчик танцевал, когда было сладко или горько. Чаще всего было горько.

Из детства он помнил немногое.

Помнил васильки. Целое поле васильков, как бескрайнее море, которое влекло и мягко принимало в свои объятия. Кажется, он был там не один. Красивая женщина рядом, чье лицо время стерло из памяти, но не тронуло мягкую улыбку и нежные прикосновения рук.