Мадлен Л’Энгл - Большие воды [litres]

Круг нефилимов был темен на фоне пустыни. Они бахвалились своей силой, то принимая облик животных-вместилищ, то возвращаясь назад, в свои тела, – и темные языки пламени то и дело вспыхивали над песком, затмевали яркое дыхание вулкана. В своих телах нефилимы беседовали, обмениваясь выбросами изначальной энергии. Молниями тьмы они устремлялись в тела животных, но снова распахивали яркие крылья, чтобы продолжить разговор.

Крокодил разинул огромную пасть, потом вскинул зеленые крылья, протянувшиеся к небу:

– Что они делают здесь?

– Кто – они? – Крылья цвета олова истаяли, словно дым, и хвост крысы заметался из стороны в сторону, хлеща по песку.

Когда нефилимы меняли облик, воздух наполнялся запахом серы.

– Ненастоящие великаны.

Красные крылья и волосы запламенели под горячим ветром, потом раздалось пронзительное жужжание комара.

– Они не из нас. – Пурпурные крылья рассеялись, и драконоящерица взмахнула своими бесполезными перепонками.

– Хоть они и говорят на Древнем Языке.

– Они сгорают на солнце.

– Они не могут менять облик.

– Юные. Детеныши.

– При этом почти мужчины.

– Они не здешние.

– Что с ними делать?

Бронзовые крылья растворились со звуком рвущейся ткани, и таракан встопорщил жесткие надкрылки.

– Мы позволим им жить? – Крылья цвета рубина затмили облака, обрушились с резким треском, и в свете звезд на песок упала крошечная тень рыжего муравья.

Вспышка. Пламя. Тень. Постоянные преображения в горделивых выплесках энергии.

– Ммм… – протянул нефилим, обращающийся в кобру. – Возможно, мы пообещаем им, что они будут жить.

– Ммм… – Звук перешел в клекот. Гриф возник на мгновение и щелкнул клювом. Потом темные крылья заслонили звезды. – Сила. Покажем им нашу силу.

Желтые крылья рассыпались серой, и муха перепрыгнула с драконоящерицы на грифа, потом вскинула крылья:

– Сила! Верно!

– Искушение, – предположил нефилим, который был драконоящерицей.

– Искушение. Хорошо. – И комар зажужжал.

– Страсть, – предложила кобра. Лицо нефилима было белее песка.

– Ммм… Страсть, – согласился гриф и заклекотал. – Искушение.

– Мы поспим завтра днем, в жару. – Воссоединившиеся Сэнди и Деннис сидели у шатра дедушки Ламеха, а в небе кружили звезды. Старик ушел внутрь, но сперва поел с ними свежей похлебки и приготовил по чаше инжирного сока.

Хиггайон свернулся в тени дерева. Его бока поднимались и опускались. Время от времени мамонт вздрагивал во сне.

– У Ноя с Матредой есть мамонт по имени Села, – сказал Деннис. – Обычно она спит рядом с Иалит, но иногда она приходила ко мне в шатер и спала рядом со мной. Без тебя было очень странно. – Деннис пошевелил босыми пальцами в песке.

– Угу, – согласился Сэнди. – Я тоже себя странно чувствовал. Хигги и дедушка Ламех были очень добры ко мне.

Ему хотелось спросить про Иалит. Но что-то останавливало его. Вместо этого Сэнди сказал:

– Я люблю дедушку Ламеха. Ты тоже его полюбишь.

– Он вроде неплохой, – согласился Деннис. – Хорошо, что мы первым встретили Иафета. Иначе я решил бы, что тут все такие психи вроде тех, которые выбросили меня из своего шатра в помойку.

– Ни фига ж себе!

– Ну, у Ноя ко мне все отлично относились.

– Слушай, Деннис. – Сэнди вдруг помрачнел. – Ты помнишь ту историю – про Ноя и ковчег?

Деннис заерзал:

– Мы в эту историю вляпались. А ведь сперва я думал, что нас выкинуло из Солнечной системы.

– Возможно, раз мы здесь, все обойдется получше, – сказал Сэнди. – Дедушка Ламех сегодня посылал меня в город поменять фрукты на чечевицу. Мне попалась навстречу куча народу. Они все должны утонуть!

Деннис посмотрел на отсвет вулкана на горизонте:

– Знаю. Все, кроме Ноя и Матреды, Сима и Элишивы, Хама и Аны, Иафета и Оливемы.

Голос Сэнди дрогнул:

– А Иалит?

Деннису удалось как-то совладать со своим голосом:

– Не знаю. Но я не думаю, что Оливему, Элишиву или Ану упоминали по имени в этой истории. Матреду точно не упоминали. – Голос его сделался пронзительнее. – И Иалит тоже. Во всяком случае, насколько я помню. Эх, была бы у нас с собой Библия!

– Это было очень патриархальное общество, – заметил Сэнди. – Это я помню.

– Мег назвала бы его шовинистическим, – сказал Деннис. – Кто бы ни написал Библию, это был мужчина. Мужчины.

– Я думал, вроде как считается, что это был Бог. Разве нам не так говорили в воскресной школе?

– Мы тогда были еще маленькие. На самом деле Библию писало много людей множество лет. Даже столетий. Считается, что это Слово Божье, но написано оно не Богом.

– Ну ладно, – согласился Сэнди, – но никто не упомянул, что с Ноем и семьей были близнецы Сэнди и Деннис Мёрри.

– Как ты думаешь, – рискнул спросить Деннис, – когда должны начаться эти ливни?

Сэнди покачал головой:

– Понятия не имею. И не знаю, как нам выбраться отсюда и попасть домой. А ты?

– Я думал, может, тебе что-то в голову придет, – признался Деннис.

– Даже не представляю. Когда мы садились ужинать, ты больше моего обращал внимание на все эти разговоры про тессерирование, красное смещение, митохондрии, фарандолы и все такое прочее.

– Митохондрии! – Деннис посмотрел на брата. – Помнишь, когда что-то стряслось с митохондриями Чарльза Уоллеса и мы думали, что он умрет?

– Мы тогда ушли в огород, – сказал Сэнди.

– Потому что нам надо было хоть что-то делать.

– Хотя мы и знали, что это ничем не поможет Чарльзу Уоллесу выздороветь.

– Но это все-таки было занятие.

Они помолчали, сидя в темноте. Потом Сэнди сказал:

– Ну, мы можем снова сделать то же самое – пойти поработать в огороде. У дедушки Ламеха здоровенный огород – ты сроду не видал таких огромных растений! И сорняков. Я надергал целую гору сорняков – ты сам увидишь, – а результата почти не видать. А еще нужно поливать и подрезать его сад. В общем, дел куча. Даже если это ничему и не поможет.

Земля под ними слегка вздрогнула, но мальчики уже настолько привыкли к ворочанию юной планеты, что даже не заметили этого.

– Ладно. Это хорошо. В смысле, огород – хорошо. Если только мы снова не получим солнечный удар.

– Не, мы работаем только рано утром и вечером. Дедушка Ламех внимательно следит за этим.

– Тогда хорошо.

– Да, но ничего из этого не вернет нас домой. Что нам теперь делать? – спросил Сэнди скорее себя, чем близнеца.

– Я думаю, – медленно проговорил Деннис, – что мы ничего не сделаем. Это за гранью нашего жизненного опыта.

– Да любого жизненного опыта! – добавил Сэнди. – Пожалуй, ты прав. Будем ждать. Но внимательно поглядывать и прислушиваться.

Он посмотрел на спящего Хиггайона. Скарабея не было на его обычном месте, на ухе Хиггайона. Значит, Аднарель куда-то ушел. Интересно, чем он занят?