Мадлен Л’Энгл - Большие воды [litres]

– Мы ждем, – сказал Аднарель. – Сделать что-то означает произвести изменения, породить парадокс.

– Разве само их присутствие здесь не создает парадокса? – спросил Аларид, иногда бывающий пеликаном.

Адмаэль, который нес Денниса через пустыню, заметил:

– Они уже произвели изменения. Этот мальчик, Деннис, убедил Ноя помириться с отцом, хотя казалось, что этого не будет никогда.

Аднакиэль, с крыльями цвета солнца, совсем как шкура его животного-вместилища, жирафа, добавил:

– Возможно, мальчик Сэнди тоже сыграл свою роль.

Айбиэль, с крыльями белоснежными, как у белого гуся, спросил:

– Может, для этого они и были посланы?

Ариэль, рыжевато-коричневый, как лев, негромко произнес:

– Мы не знаем. Возможно, они часть замысла.

Абдиэль, время от времени становящийся золотистым нетопырем, отозвался так же негромко:

– Много есть такого, что неведомо даже ангелам на небесах. А мы избраны…

– Были избраны, – поправил его Абасдаргон, чьим вместилищем была золотистая змея.

– Согласились стать избранными, – уточнил Акатриэль, с глазами круглыми, мудрыми и свирепыми, как у совы.

– Остаться с детьми человеческими, – продолжил Абдиэль. – Тем самым мы отказались от части нашей силы, и многое нам неведомо.

Абузахар, бывающий порой белым леопардом, склонил голову. Лицо его сияло, подобно луне.

– Пока все ведомо Единому, нам о том знать необязательно.

Ахса, с крыльями и волосами, похожими на серую бархатистую шкурку его вместилища – мыши, – кивнул:

– Для детей человеческих они – невинные отроки. Располагающие к себе. И они владеют Древней Речью.

Адабиэль, с оранжевыми крыльями, яркими, как тигриная шкура, согласился:

– В их сердцах добро. И они принесли Ною благо. Может ли это быть частью замысла?

– Мы все еще не имеем понятия, почему они здесь, – сказал Адмаэль, – равно как их вернуть туда, откуда они пришли.

Аднакиэль, бывающий жирафом, посмотрел на звезды:

– Мы добровольно отдали часть нашей силы, когда выбрали остаться на этой планете.

– Мы не обязаны здесь оставаться. – Крылья серафима Абдиэля сверкали золотом, как и у нетопыря. – Мы вольны уйти в любой момент и обрести нашу силу в полной мере.

Аднарель засверкал, будто солнце вспыхнуло на крылышках жука-скарабея:

– Это был наш свободный выбор. А теперь я не уйду до тех пор, пока они, эти близнецы, остаются здесь.

– Возможно, мы не сумеем спасти их, – предостерег его Аларид.

– Тогда я останусь с ними, – сказал Адмаэль, на долю секунды сделавшись похожим больше на белого верблюда, чем на серафима.

Одиннадцать сияющих голов медленно кивнули, соглашаясь с Адмаэлем.

Махла и Тигла ждали у древней смоковницы, принадлежащей дедушке Ламеху. Живот Махлы мягко округлился. Тигла была округла по природе своей: сплошь плавные изгибы и легкая полнота, но еще пока не дряблость, как у Аны.

Близнецы шли с огорода. Они пропололи там два длинных ряда растений, – возможно, это были предки томатов, – и оборвали у них боковые побеги. Хиггайон сидел в шатре с дедушкой Ламехом. Близнецы не видели Махлу с Тиглой, пока девушки не пошли им навстречу. Тигла медленно двинулась к Сэнди. Она встряхнула головой, рыжие волосы упали на лицо. Девушка опустила тяжелую бахрому ресниц.

– Мне очень жаль, что мои отец и брат обошлись с тобой так скверно, когда ты тогда появился в нашем шатре. – Она помолчала и смиренно прибавила: – Отец с братом все время настороже, чтобы чужаки не обидели меня. – Тут она осеклась. – Я говорю с тем?

– Нет, – сказал Деннис.

Махла взмахнула руками, словно птичка крыльями. Ее темные волосы скрывали подросший животик.

– Но кто из вас был гостем в шатре моего отца?

Сэнди шагнул вперед:

– Мой брат Деннис. Ты сестра Иалит?

– Да. Я Махла. Но я супруга Угиэля и больше не живу в семейном шатре.

Сэнди посмотрел на нее, и ему подумалось, что хоть Махла и красивая, красота ее какая-то заурядная. В ней не было ни капли того тонкого очарования, которое в его представлении связывалось с Иалит. А кричащая красота Тиглы казалась очень уж навязчивой. Сэнди до сих пор не понимал, как к ней относиться.

– Тигла?

Девушка хихикнула, и на щеках, неподалеку от подкрашенных губ, появились ямочки.

– Ты меня не помнишь?

– Ты разговаривала со мной на днях, перед тем как появилась грифонша.

– Да, и эта глупая грифонша помешала нам! Я думаю, ей стало завидно. Но сейчас ее здесь нет. Хочешь пойти с нами? – Она перевела взгляд с Сэнди на Денниса, давая понять, что предложение адресовано и ему тоже.

– Куда? – с подозрением спросил Деннис. После первой встречи с семьей Тиглы он держал ухо востро – у Сэнди-то не было причин так осторожничать. Деннис не доверял этой девушке – да и вообще никому из коротышек, не принадлежавших к семье Ноя.

Махла, в отличие от Тиглы, не хихикала. Она улыбалась.

– Нам хотелось бы поближе познакомиться с вами. Мой отец в тебе души не чает. Давайте пройдемся и поболтаем?

Деннис посмотрел на небо, которое уже начинало дышать зноем:

– Слишком жарко. Но спасибо за предложение.

Тигла запустила пальцы в свои кудри, и они заблестели золотом на солнце. Она тоже посмотрела на небо:

– Вправду жарко станет, лишь когда солнце поднимется вон над теми пальмами. – Она улыбнулась Сэнди и снова заиграла ямочками на щеках. – Мы с удовольствием показали бы вам оазис. Вы же его почти не видели.

Сэнди шагнул вперед. Ему не понравились его короткие прогулки по общей тропе, но если Тигла с Махлой станут показывать им, куда идти, это может оказаться интересно. Пора бы уже выйти за пределы владений дедушки Ламеха и дойти хоть до ближайших лавок.

– Ну…

– Хочешь – иди. – Деннис был неколебим. – Я чуть не умер от солнечного удара, и я буду прятаться от солнца.

Сэнди посмотрел на брата и заметил, что усыпанная веснушками кожа все еще остается розовой.

– Извини. У меня уже все зажило, и я забыл…

– Иди, если хочешь, – повторил Деннис.

Сэнди покачал головой:

– Нет. Дедушка Ламех хотел, чтобы мы принесли ему лук для тушеного мяса, а мы сильно задержались на прополке. Лучше мы пойдем, пока солнце не так высоко.

Небо встряхнули мощные взмахи крыльев, и между мальчиками и девушками приземлилась грифонша.

– Убирайся, вредина! – Тигла пнула грифоншу. Ее зеленые глаза сверкали негодованием.

Деннис в страхе попятился. Грифонша показалась ему такой же свирепой, как мантикора.

– Все в порядке, – успокоил его Сэнди. – Это грифонша, она наш друг.

Грифонша распахнула орлиные крылья, закрывая девушек. Потом открыла клюв и проклекотала что-то вроде «лхук».

– Хорошо-хорошо, – сказал Сэнди. – Мы помним про лук.