Кэт Фоллз - Нелюдь [litres]

– Тебе не стоит завтра ехать с нами, – сказал Рейф. – Если Хорда уверен, что только твое сердце способно излечить его, он не бросит охоту на тебя. А когда «дикий» знает твой запах, ты становишься легкой добычей.

Я не собиралась пререкаться с ним сегодня, особенно если учесть, что завтра я могла биться в лихорадке и вообще не смогла бы куда-то поехать.

– Самое странное, что Хорда – вовсе не «дикий» в том смысле, как ты это описываешь.

Охотник пожал плечами:

– Некоторые превращаются в зверей почти мгновенно, другие сходят с ума помаленьку. Похоже, этот котяра уже наполовину чокнутый.

Я потерла лоб там, где Хорда ударил меня:

– Видимо, в следующий раз мне не стоит тратить время на научные объяснения, почему поедание человеческих сердец ему не поможет.

– Если приходится уговаривать такого урода, чтобы он не убил тебя, лучше говорить на его языке.

– Но я не умею говорить на тигрином.

– А на языке психов?

Я слабо улыбнулась:

– У нас в школе такой предмет не преподавали.

– О’кей, тогда, может, лучше вообще не разговаривать с ним? Пристрели его, и дело с концом.

В эту минуту в коридоре появился Космо, тащивший охапку книжек с картинками. Любопытного Джорджа он заткнул за нагрудник комбинезона, так что наружу торчала только голова обезьянки. Похоже, игрушка заняла в его сердце место любимого полотенца. Космо сложил книги на пол возле моей камеры и плюхнулся рядом с ними. Я присела на корточки напротив него:

– Где ты нашел эти книги?

– В комнате, где дети, – ответил малыш, перебирая книжки, словно пират – свои сокровища.

– Дети?

– Дети на стенах.

Может быть, это была тюремная библиотека? Я наклонилась поближе, прочитала название: «Там, где живут чудовища» [5] Детская книжка с картинками американского писателя и художника Мориса Сендака. – и невольно улыбнулась.

– Дурацкая книжка, – заметил Рейф, поднимаясь на ноги. – Любому нормальному ребенку хотелось бы в страну, где никаких чудовищ нет.

Он наклонился и показал на голову игрушечной обезьянки, торчавшую из-под комбинезона Космо:

– Это Джордж.

Космо упрямо выпятил нижнюю губу:

– Нет, Джаспер.

Рейф опустился на колено и схватил книгу, лежавшую на самом верху стопки. «Любопытный Джордж идет в зоопарк». Охотник постучал пальцем по обложке:

– Видишь, это Джордж, – он раскрыл книгу на первой странице и повернул ее к Космо.

Малыш взвизгнул и отшатнулся, сжимая свою плюшевую игрушку. Я подвинулась поближе к двери, чтобы посмотреть, что его так напугало. На картинке были счастливые животные в милом маленьком зоопарке. Мы с Рейфом посмотрели друг на друга.

– Пожалуй, лучше найти какую-нибудь другую книжку, – сказал он, засовывая «Джорджа» в самый низ стопки.

Я следила за его пальцем, скользившим по корешкам книг.

– Откуда вообще в тюремной библиотеке детские книги?

– Откуда мне знать? Может, какие-то заключенные не умели читать. – Рейф отодвинул стопку книг в сторону. – Знаешь, приятель, все эти книжки в подметки не годятся историям, которые рассказывал мне один друг.

Космо сразу заинтересовался:

– Каким историям?

– Он придумывал всякие потрясающие истории.

– Мой отец рассказывал тебе сказки? – тихо спросила я.

Не обращая на меня внимания, Рейф похлопал по лежащему на полу матрасу, где они с Космо удобно устроились рядышком.

– Он рассказывал об одной потрясной девчонке, которая жила по другую сторону стены.

– Какой стены? – спросил Космо.

– Самой большой стены на свете. Высокой, как небо. А та девочка жила в стеклянной башне по ту сторону стены.

– Целая башня из стекла? – удивился Космо.

Рейф кивнул:

– Да, даже ступеньки лестницы. Круто, правда?

Космо кивнул, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Ступеньки вовсе не из стекла, – поправила я. – Балконы зарешеченные, и ничего крутого там нет. Там все скучно.

Они оба посмотрели на меня с раздражением.

– Я тут пытаюсь рассказать интересную историю, – укоризненно заметил Рейф. – Ты бы лучше поспала.

Я хотела было возразить, но он погрозил мне пальцем:

– Я не возьму тебя завтра в Чикаго, если ты не будешь полностью здорова. А это подразумевает и отдых. Ну-ка, помоги мне, – обратился он к Космо, указывая на матрас.

Вдвоем они перетащили матрас в другой конец коридора, откуда Рейф мог по-прежнему приглядывать за мной, но голос его почти не был слышен.

Его на самом деле волновало, высплюсь я или нет? Или в историях моего отца было что-то, что мне не стоило слышать? В любом случае он был прав. Я совершенно вымоталась, и мне нужно было поспать, чтобы быть готовой тронуться в путь на рассвете. Единственное, я бы предпочла не видеть во сне трупы и обезумевших людей-тигров.

Я подскочила в темноте на койке, вся в поту, не понимая, где я и почему меня окружают решетки. Потом события последних двух дней всплыли в памяти, и ледяная волна жутких воспоминаний затопила меня. Горло перехватило. Задыхаясь, я кое-как сползла с койки и огляделась.

Дверь камеры была открыта. Я выбежала в темный, гулкий коридор, пытаясь вспомнить, что именно сказал Рейф, разбудивший меня среди ночи. Он укрыл меня старым, пахнувшим плесенью одеялом, объяснив, что восемь часов истекли. Еще он что-то добавил насчет того, что они с Эверсоном спали в соседних с моей камерах. Я была слишком измотана и даже не среагировала, когда он заявил, что я не заразилась вирусом. А сейчас я была слишком перепугана, чтобы думать об этом.

Я стояла в темноте, глубоко дыша, пытаясь унять дрожь и изгнать приснившийся кошмар из памяти. Сон был ужасным: летающие муравьи буравили мою грудь, а когда я шлепала по ним, пытаясь отбиться, их тела отрывались, оставляя в моей коже дыры, из которых сочилась густая черная жидкость. Мне не хотелось оставаться сейчас одной, вопрос был только в том, с кем из парней я буду в большей безопасности. У каждого были свои «за» и «против». Я даже подумала о том, чтобы вытащить матрас из камеры и просто свернуться на полу в коридоре. Тогда они оба были бы близко от меня. Но, пощупав влажную от пота майку, я решила, что замерзну на полу.

– Лэйн? – раздался голос.

Я вздрогнула. В камере слева от меня Эверсон приподнялся на локте:

– Что-то не так?

Помимо того, что я стояла в коридоре древней тюрьмы, перепуганная до смерти?

Я поспешно вошла в его камеру. Эверсон составил две койки вместе, чтобы сделать кровать побольше. Лунный свет струился сквозь зарешеченное окно и освещал его встревоженное лицо. Я решилась:

– Можно я посплю с тобой?

Я подошла к его кровати.

– Даже под одеяло залезать не буду, – пообещала я.

Эверсон рассмеялся. Я знала, что мой голос звучит, как голос маленькой испуганной девочки, но сейчас мне было на это наплевать. Когда он откинул одеяло, я быстро забралась на кровать.