Николай Шелонский - В мире будущего

- Тогда только оставьте в комнате ваши вещи и сходите в сад.

- Неужели у каждого из нас будет отдельная комната?

- У вас - да. Но некоторые поместятся по три и по четыре человека.

- Все-таки сколько же комнат у вас в доме?

- Больше трехсот. А это вас удивляет?

- Очень.

- Разве в ваше время не было подобных домов?

- Были, например гостиницы. Но отдельные лица вовсе не нуждались в таких помещениях…

- Да, потому что у вас семьи дробились. Почему-то считалось необходимым, как только человек начинал жить самостоятельной жизнью, удалять его из семьи…

- Это действительно было необходимо.

- Почему?

- Прежде всего в силу материальных условий - род занятий весьма часто заставлял его уезжать из родных мест. Затем, в наши дни между отцами и детьми была такая резкая разница, которая делала невозможной совместную жизнь: мировоззрение людей, их отношение к жизни - все менялось каждое поколение. Совсем другое дело вы, - у вас отношение к жизни определено, оно неизменно - по крайней мере, для весьма значительного периода времени. Наконец, самый образ жизни, по внешности, у вас совершенно одинаков. И у нас, если дети продолжали дело отца, семья сохранялась - как, например, в крестьянстве. Ведь вы живете скорее родовым бытом…

- Пожалуй.

- Словом, жизнь возвратилась к своим первобытным формам, но благодаря тому, что человек достиг предела своего могущества, а не потому, что он не мог бы создать других условий. Да вообще, жизнь земледельца представляет первообраз вашей жизни…

- Да мы все земледельцы!..

- Я говорю про наше время - тогда земледельцами были только крестьяне. Они действительно могли обходиться без посторонней помощи: они ели хлеб, посеянный собственными руками, носили холст, сотканный их женами, жили в избе, ими самими построенной. Все это было неизмеримо далеко от того, что существует теперь, но основные черты сохранились одни и те же.

- Да, но, оторвавшись от земли, человек никогда бы не дошел до того, что вы видите теперь…

- Вероятно. Но это было тяжелое время!

- Переходное.

- Да. Мы даже и не думали о том, к чему стремимся, - не только в сфере общественных отношений, но и в области науки: то мы строили воздушный корабль и зачем-то летели к Северному полюсу, то радовались как дети изобретению фонографа или еще какой-нибудь игрушки - и все это нам казалось необычайным научным прогрессом, которым мы страшно гордились.

- Ведь это же было неизбежно!

- Едва ли. Если бы мы задались исключительно целью применить науку к потребностям личной человеческой жизни, - было бы другое. У нас же, наоборот, существовало мнение, по которому от науки нельзя было требовать практических результатов - мы имели то, что являлось случайно. А между тем, если бы мы стремились к определенной цели - мы достигли бы ее в той или другой форме и избавились бы от поглотившей нас борьбы за право жить.

- Но ведь были же попытки в этом направлении?

- Да. Но все они сводились к преобразованию человеческого общества на тех или других произвольных основаниях, между тем как цель их должна была заключаться в применении науки к жизни…

- Хотя это не могло быть единственной целью, но должно было быть ближайшей. Но вот ваша комната.

Во время этого разговора Алексей привел Яблонского в отведенное ему помещение. К удивлению Яблонского, он нашел здесь все то же самое, что и в доме Атоса, за исключением картин.

- Что меня удивляет, - воскликнул он, - это чрезвычайное однообразие самой обстановки в жизни!

- Да как же вы хотите иначе! В обстановке мы берем самое необходимое и удобное. Моды у нас не существует и существовать не может.

Оставив свои вещи, Яблонский вместе со своим спутником присоединился к остальному обществу.

Несмотря на громадные размеры общей залы, в ней было почти тесно. На первый взгляд Яблонского ему показалось, что здесь было не менее тысячи человек народу

- Скажите, - спросил он Алексея, - тут только две семьи?

- Нет, здесь вся фамилия Атос.

- Сколько же вас?

- Ну, право, не могу сказать вам точно - но около двух тысяч.

- Как вы узнаете друг друга?

- Память у нас хорошая.

- И не путаете имен?

- Ведь мы называем друг друга просто по имени. Если же надо обозначить точно какое-нибудь лицо, то присоединяем имя отца, деда, прадеда и т. д. Наконец, к фамилии присоединяется название места. Так - мы Атосы московские; есть владимирские, северные и т. д. Но вот и ваша невеста вместе с моими сестрами.

Яблонский подошел к Вере, окруженной молодыми девушками.

Здесь ему пришлось отвечать на множество вопросов, которыми его засыпали со всех сторон по поводу предстоящей на завтра свадьбы.

- Есть у вас шафер? - спросили его между прочим.

- Нет еще.

- Кто будет?

- Право, не знаю.

- Что касается меня, - заметила Вера, - я попрошу Павла Атоса.

- Какого?

- Как какого?

- Северного, - смеясь, сказал Яблонский, - Павла-Николая-Александра.

- Это что значит? - удивилась Вера.

Яблонский объяснил ей, в чем дело.

Вместе с тем ему предстояла теперь трудная задача отклонить свою невесту от сделанного ею выбора.

Сказать ей, в чем дело?

Это было невозможно.

Оставалось только опять обратиться за советом к Марии Атос.

Яблонский отправился ее отыскивать.

Но это оказалось не совсем легко, и только через полчаса он нашел ее в одном из кружков, на которые разбилось общество, наполнявшее залу.

- Я к вам, - обратился он к ней.

- В чем дело?

- Да ведь на завтра решена была наша свадьба?

- Да.

- Но я решительно не знаю, что мне делать.

- Да вам и делать-то нечего.

- В наше время это сопряжено было со множеством всевозможных хлопот.

- То было в ваше время.

- Но и теперь…

- Что же теперь?

- Надо сказать священнику…

- Уже сказано.

- Певчие…

- Какие певчие?

- Да кто же будет петь?

- Мы поем все.

- У меня нет шаферов - и у Веры тоже, хотя она и выбрала.

- Кого?

- Вашего сына Павла.

- Он уехал. Я сама сообщу ей об этом. А что касается приготовлений, то все они заключаются в том, что совершенно игнорировалось в ваше время. Для этих приготовлений вам надо обратиться к священнику, который будет совершать обряд.

- Где же он?

- Здесь. Это наш же родственник. Я сведу вас.

В зале Яблонский действительно заметил несколько духовных лиц.

К одному из них привела его Мария Атос.

- Что же вы одни? - спросил тот.

- Вы хотите видеть моих товарищей?

- Нет, но вашу невесту. Мне бы хотелось поговорить с вами обоими вместе.

Яблонский исполнил его желание, и в одной из комнат громадного дворца долгие часы прошли в приготовлении к тому, что в глазах большинства людей девятнадцатого века было не более как обрядом, но что на самом деле представляет собой освященное Церковью таинство.