Михаил Бобров - Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

Инструктор говорит: у девушек вообще все по-другому. Их ритуал — не ваш ритуал. Забудьте.

Когда бог обращается к человеку — это голоса в голове. Это шизофрения, галоперидол, аминазиновый крест и обострения под полную луну. Мозаичная шизофрения. Цветные стеклышки в калейдоскопе…

Вот стеклышко цвета луны. Огромной, тропической, белой. Наверное. В ночнике луна точно белая. Решетчатое остекление корпуса, черные резкие переплеты на фоне белого диска все ближе; вот скелет качнуло волной — это сзади приводнилась валькирия и резко гасит скорость, гоня перед собой сглаженный взвесью гребень. Левое плечо касается корпуса — теплый металл — в гидрофонах привычный скрип — сейчас полезут…

— NADIR! ALARM!

Горсть гаек по стальному листу — «Летающие Тигры» занимают позиции на крыле…

— Дагаз — всем. Есть контакт, вынимайте их.

— Тигр-четыре, всем. Экипаж нас не слышит.

— Беркана. Сейчас я их позову.

— Зови!

Слабый человек зовет на помощь. Сильный… Сильный по чьей мерке?

Белое стеклышко сместилось, картинка пропала. Вокруг экзоскелет, в экзоскелете курсант особого взвода, в сердце курсанта — вихри враждебные… Севастополь, Кронштадт, Мурманск. У британцев — Скапа-Флоу и почему-то Бристоль. У германцев — Гамбург. У японцев вообще не в бухте, не у моря — в храме. Впрочем, в Японии море почти везде рядом. Особенно сейчас, после глобального потепления и соответствующего поднятия уровня воды… Зато у американцев канмусу отвечают на Призыв именно в том самом Перл-Харборе — но ни в одной из благоустроенных и защищенных баз на континенте.

Способов настроиться на нужную волну много. От обычной водки (ага, ты еще сивушные масла вычисти попробуй — как же, обычной!) — до тантрического секса. Весь особый взвод, разумеется, выбрал бы секс. Инструкторы посмеивались: руссо канмусо, облико аморале… Любовь к Родине, любовь к морю — а вот сейчас, пожалуйста, слайды!

— … Георгий! Иже мученик светлый!

Поворот калейдоскопа — и вот Егор видит вместо белого стеклышка зеленое. Как экраны ночного видения. И на тех экранах отметки. Большая, яркая — тонущий экраноплан. Мелкие, размытые — глубинные ощутили прибытие спасателей и спохватившись, движутся наперехват. Но движутся неожиданно медленно. То ли перегретые ожиданием боя тридцатые слишком быстро думают и бьют? Гарпун рикошетит от куска дюралевой обшивки — но трезубец промаха не дает — снова рукопашная — когда уже у нас будет нормальная морская перестрелка, «crossing the T», вот это вот все? Нос экраноплана громоздится заброшенным замком; вспышки, треск — это «Тигры» прямо с крыла выпускают ракеты, и стреляные тубусы кувыркаются в лунном свете макаронинами…

Легкий, тонкий звон — и нет картинки, снова Егор в ангаре, только уже не в костюме, а перед ним. Костюм на стенде, рокочет шестиствольный пулемет в правой установке, стаканы гильз подскакивают на бетонном полу. Наконец-то металлорезка заработала штатно — бронекостюм к бою готов… Егор поднимает отвертку и спохватывается: письмо! Забыл письмо на лавочке, в чертовой Прямой Кишке! Наконец-то смог написать — а увидел зеленый свет над входом, переволновался — напрочь забыл.

— … И всю его супостатную силу бежати сотвори! И се ни щитом, ни бронею!

— … Георгий — на связь!

Егор тянется нажать кнопку приема — и снова погружается в цветное стеклышко. Лиловое, как сполохи блок-зарядов, и алые искры разрывов, и светло-соломенный дождь осыпающейся из воздуха взвеси; и опять немой угрозой нависает аварийный экраноплан, с крыла которого машет рукой десантник из «Летающих Тигров»:

— Связь есть! Начинаем грузить!

— Флагман — Седьмой. Тут десяток Младших! Помогай!

— Вторая — всем, трезубец на руку… NADIR — LEFT — ATTACK!

Гарпун-копье-трезубец. Башни — залп. Вертушки — на расплав ствола! Да только в гатлингах стволов шесть, еще и водяное охлаждение — дави, как хочешь, выдержит все. Алая полоса трассеров, брызги, клочья. Взвесь — шестьдесят. Воздух — сорок. Почему никто не командует? Кидаются как попало. Предупреждали — элитная особь. Где же она?

Ветер. Выдох океана. Экраноплан качается. «Тигры» по шажку отступают от краев крыла, хладнокровно стреляя прямо в морды лезущих на треугольник созданий. На воде люди мало к чему годятся — а вот с мало-мальски твердой поверхности в ход идет все, придуманное человечеством за тысячи лет и тысячи войн.

— Вторая, состояние!

— Все зеленые!

Отскочить вправо — огненная полоса выстрела — Третья успела предупредить — как она сама?

— Третья, состояние!

— Есть Третья! Зеленый!

— Тигр-четыре, прошу помощи! Тут прима-тварь! Прямо внутри!

Лиловое стеклышко раскалывается, осыпается кусками, пропадает неведомо куда — Егору открывается большой зал, прекрасно знакомый всем курсантам. Внутри зала — слайды, модели, голограммы, неправдоподобно четкие цветные фотографии — и тут же черно-белая хроника, короткие фильмы, страшные в своей простоте и окончательности. Для базы Призыва нет ограничений ни в затратах, ни в сведениях. Все пути, все дороги открыты: хоть паруса Крузенштерна — хоть штаны Арагорна. Кто хочет быть утоплен, четвертован, за ребро на крюк повешенным — иди к нам! Все расскажем и покажем, еще и на тренажере попробуешь!

…А вот если человек пытается говорить с богом, так это почему-то не шизофренией — молитвой или медитацией называется. И теперь Егор дышит, как научили — а душа его странствует в Верхнем Небе и видит очередную картинку, очередной осколок — на сей раз глубоко-синий.

Синие волны — даже в ночнике холодные; резкие золотые полосы — «Тигры» с крыла запустили еще полдесятка ракет.

— … Оружия исполчаются, лезвия обнажаются…

Пара Младших решила цапнуть за коньки, начала всплывать под ногами второй тройки. Нельзя сказать, чтобы они не попали совсем — они не попали в центр строя. Гарпунов им навтыкали сразу, потом пришлось отвлечься на выскочившего поодаль Старшего с десятком «собачек» — те были умнее, сразу приготовились выстрелить. Но «Тигры» с крыла успели раньше, залепив по глубарям сперва заряд-осыпатель, а потом парочку термобарических. Огонь — единственное, чего глубинные боятся всерьез! Выжившие нырнули, попытались перебраться к первой тройке — а на чью торпеду при этом напоролись, некогда разбираться.

Коньки не для того, чтобы ходить по крылу — даже по воде без взвеси на них особо не разгонишься. Но выбора нет: Хранительница уже опомнилась, уже отдает приказы. Младшим — разойтись на стороны от летучей лоханки, принять форму кораблей и расстрелять береговую мелочь корабельными калибрами. Сама она сейчас проломит крышу салона, выскочит на простор и сметет с крыла человечков и всех их вонючие щекоталки… Хранительницу ложа северной принцессы не людишкам успокаивать! Удар — экраноплан содрогается — Нулевая, и без того слабо стоявшая на крыле, проваливается через выбитое остекление в кабину пилотов. Потеряв луну, на мгновение слепнет ночник. Пока срабатывает его подстройка, два «Тигра» помогают Нулевой подняться.