Грег Иган - Вечное Пламя

– В таком случае – идем?

На невесомой платформе обсерватории специально для этого случая протянули сетку из опорных веревок, но пока что здесь были только Патриция и ее дочь. Когда они подошли ближе, Карло поздоровался.

– Наконец-то, важный день! – с восторгом воскликнул он.

– Я уже три склянки не сплю, – с гордостью ответила Леония.

– Что правда, то правда, – посетовала Патриция.

– Я тоже плохо спал, – сказал Карло. – Не каждый день выпадает шанс увидеть ракету нового типа.

Следующим появился Онесто, архивариус. Он по пятам ходил за Карлой и Патрицией с того самого момента, как они начали работу над проектом, записывая каждый их шаг.

– Прибыл официальный свидетель исторического события, – поддразнивая его, сказал Карло. – Он посетил нас, чтобы запечатлеть этот момент для будущих поколений.

– В этом смысле мое присутствие совершенно излишне, – сказал Онесто. – Уверен, что рассказать о том, что произошло, смогут все присутствующие.

– Но ты сделаешь это более профессионально, – признал Карло.

– Возможно, – сказал Онесто. – Жаль только, что я не стал вашей тенью раньше. По чистой случайности мне доводилось принимать участие в ваших первых обсуждениях, но самые важные обошли меня стороной.

– Мы же рассказали тебе все, что помнили! – воскликнула Карла.

– Вот именно, – с грустью согласился Онесто. – После того, как ваши слова были подчищены, отредактированы и прошли цензуру. Я вас не виню, но так уж устроена наша память.

– А разве это важно? – удивилась Патриция. – Действенные методики будут повторяться, доказанные нами результаты будут снова и снова вкладываться в головы нового поколения. Разве кому-то обязательно знать, сколько промахов мы совершили, прежде чем достигли цели?

– Представь, что через дюжину поколений волновая механика будет снабжать энергией каждую машину и все до единого будут воспринимать ее как должное. Ты действительно хочешь, чтобы люди думали, будто она упала с неба, в готовом виде – при том, что в действительности своим благоденствием они обязаны самому мощному в истории локомотиву перемен – людям, которые спорят о науке?

На платформе появились Ассунто и Ромоло – в прошлом Карлины начальник и ученик; за ними последовали Тамара с Эрминией, а затем и Ада со своим ко и дочерью Амелией. Пока Карла предавалась воспоминаниям вместе с Адой, Ромоло взахлеб беседовал с Карло о своем последнем путешествии к Объекту. Похоже, он нисколько не обижался на своих коллег, отодвинувших его работу на второй план.

– Скоро мы будем проверять теорию светородного поля с точностью единица на гросс в четвертой степени! – с восхищением заявил он.

– Впечатляет. – Карло отметил про себя, что надо бы просить у Карлы, правда ли это, или Ромоло просто преувеличил в порыве энтузиазма.

За полкуранта до запуска на платформу вошла шеренга из двенадцати Советников, и вся праздная беседа сошла на нет. Советник Массимо выступил с речью, в которой поздравил Карлу и Патрицию, отметив проявленную ими настойчивость, но вместе с тем подстраховавшись на случай, если что-то пойдет не так.

Когда Массимо закончил, Леония взяла на себя обязанность начать обратный отсчет до запуска. Вскоре к ней стали присоединяться все остальные. Карло заметил Карлу и подобрался поближе к ней.

– Так где, ты говоришь, это самое «устройство отдачи»? – шутя, спросил он.

Она указала на кубическую конструкцию примерно в поступь шириной, которая располагалась снаружи купола, занимая платформу наверху короткого шеста.

– И ты надеешься, что мы поверим, будто эта штука будет ускоряться до скончания веков?

– Пока не перегреется, – ответила Карла. – Если повезет, ее хватит на полгода.

– Три! – завопила Леония, которой не терпелось перекричать всех, кто ей помогал. – Два! Один!

Карло увидел, как из шасси вырвался бело-голубой свет – яркий, но по своей силе и близко не похожий на яростный выхлоп соляритового двигателя. Немного топлива сжигалось и в этой ракете, но оно не использовалось для создания тяги. Испускаемый свет служил затравкой для удивительного устройства Карлы – кристалла, энергетические уровни которого были тончайшим образом разделены под действием его собственного регулярного, поляризованного светового поля. Несмотря на все объяснения принципов его работы, несмотря на все лабораторные испытания, свидетелем которых был сам Карло, какая-то его часть, говоря начистоту, все равно отказывалась верить в то, что лампа, запертая в ящике, умела летать.

И все же ракета с дерзким названием Вечное пламя , устремилась вверх, проскользнув мимо платформы, не дававшей ей улететь в космос под действием слабого центробежного усилия Бесподобной , и перелетев через край, мучительно медленно вырвалась в пустоту. Выхлоп ракеты представлял собой когерентный пучок ультрафиолетового излучения, поэтому невооруженным глазом увидеть можно было только проникавший наружу свет ее лампы. С одной стороны, Карло наполняли восторженные чувства триумфа и гордости, с другой – в голову лезли неподобающие мысли о том, как легко можно было добиться тех же результатов с помощью небольшого потайного баллона, заполненного сжатым воздухом.

Когда ракета, наконец, поднялась над куполом, на платформе раздались овации. Чтобы подняться на вдвое большую высоту, ей, по-видимому, потребовалось меньше половины первоначального времени. Леония стала приставать к Тамаре, чтобы та позволила ей посмотреть на ракету в телескоп; когда она добилась своего, ее просьба обрела смысл: Карло едва мог различить ракету невооруженным взглядом. Когда подошла его очередь заглянуть в телескоп, Тамара установила флуоресцентный УФ-фильтр – и основание удаляющейся ракеты превратилось в ослепительный круг. Если бы пучок лучей не был направлен на одну из боковых сторон купола, он был бы ярким до рези в глазах.

Вторым с речью выступил Советник Просперо, который напомнил всем, что всегда был против присутствия ортогональной материи на борту Бесподобной и одобрительно отозвался об многообещающем свидетельстве в пользу того факта, что в скором времени эта опасная стратегия окажется совершенно излишней. Карло подумал о Сильвано – надо бы и навестить своего друга. Теперь, потеряв свой высокий пост после очередных выборов, он наверняка стал бы куда более приятным собеседником.

Патриция разносила еду, но Карло тактично обходила стороной. Он уже привык видеть ее рядом с Карлой: одну после родов, другую – в состоянии поста, и разница в их размерах уже не казалась ему чем-то странным. Но закрыть глаза на такое количество женщин, которые свободно ели у всех на виду, было непросто. Проснувшись ночью от мучившего его голода, Карло мог напомнить себе о том бремени, которое он делил со своей ко; сложнее было справиться с напоминанием о том, что это бремя само по себе было совершенно излишним.