Грег Иган - Вечное Пламя

– Думаю, ты права, – сказал Ассунто. Он казался довольным тем, что они пришли к одному и тому же выводу – однако кое-какие вопросы остались нерешенными. – Но это только один из способов описания волновой механики для случая одинаковых частиц.

– Только один ?

– Он выглядит наиболее естественным, – сказал он. – Но я не считаю его единственно возможным. Как тебе такой вариант?

– Вы заменили сумму волн их разностью? – Карла была сбита с толку. – Но в каком порядке их нужно вычитать? Разве вы не рискуете снова нарваться на ту же самую проблему: какую из двух одинаковых частиц считать первой?

– Нет, потому что это не имеет значения , – ответил Ассунто. – Если поменять порядок частиц, то волна просто перевернется с ног на голову – а подобное изменение знака у всей волны не влияет на ее физические свойства.

Так и было.

– Но в чем здесь смысл? – спросила Карла. – В итоге вместо волны с двумя одинаковыми горбами у вас получается волна с двумя горбами противоположного знака. Математика становится чуть сложнее, но конечные ответы от этого не меняются.

– Конечный ответ не зависит от конкретного порядка частиц, – сказал Ассунто. – Но с чего ты взяла, что он будет одним и тем же как в случае сложения, так и в случае вычитания?

Карла снова изучила диаграмму.

– Если частицы сближаются, вычитаемые волны начинают перекрываться.

– Да.

– А если они находятся в одном и том же состоянии , – осенило ее, – то в результате ничего не остается, ноль.

– Именно. – Ассунто тихо прожужжал. – Тебе это ничего не напоминает?

– Правило единиц, – сказала Карла. – То есть вы хотите сказать, что два светорода не могут находиться в одном и том же состоянии, так как подчиняются правилу вычитания, при котором суммарная волна пары обращается в ноль?

– Да!

– Но почему? Почему они не могут подчиняться правилу сложения?

– Скорее всего, это каким-то образом связано с спином светорода, – сказал Ассунто. – Здесь есть аналогия – просто задумайся! Возьмем светород, с половинным спином, и повернем его на 360 0: результирующая светородная волна будет противоположна исходной. Преобразование, которое оставляет неизменными большинство явлений, меняет знак на противоположный. А теперь оказывается, что правило единиц можно вывести, предположив, что перестановка светородов в паре – еще одно преобразование, которое, как можно было бы ожидать, не должно иметь никаких последствий, – также меняет знак их общей волны.

Карла молчала, однако слова Ассунто не вызывали у нее сомнений. Все это не могло быть простым совпадением; Ассунто приближался к раскрытию блистательной тайны.

– Я думаю, мы стоим на пороге объяснения всех свойств, отличающих светороды от фотонов, – сказал он. – Фотоны – это всего лишь скачки между энергетическими уровнями светового поля, но я полагаю, что имея в распоряжении эту подсказку, мы можем надеяться найти аналогичную интерпретацию и для светородов. Раньше я считал, что это абсурд – что два понятия просто несопоставимы друг с другом…, но ты только взгляни, какой эффект производит одно небольшое изменение в подходе к описанию волны! Когда речь идет о фотонах, различные варианты их расположения складываются , поэтому дюжина фотонов могут безо всяких проблем находиться в одном и том же состоянии – это всего лишь означает, что конкретная мода светового поля поднимается на дюжину энергетических уровней. В случае светородов нам нужно найти такую математическую уловку, которая бы помешала поднять энергетический уровень каждой моды выше первого – гарантировав тем самым, что в соответствующем состоянии находится либо ровно один светород, либо ни одного. Как только нам удастся перевести правило единиц на язык полей, мы получим единую картину происходящего.

Это была чудесная мечта. И кто, обладая в своей душе хоть каплей любопытства, не захотел бы воплотить ее в жизнь: увидеть, как, наконец, будут разгаданы самые глубокие и простые правила, управляющие светом и материей?

– Если я присоединюсь к вам, что станет с устройством отдачи?

– Почему бы не отложить это до того момента, когда политики проявят б о льшую благосклонность? – предложил Ассунто. – Сильвано не вечно быть Советником.

– Разве?

– Думаешь, к следующим выборам мы хоть сколько-нибудь приблизимся к двигателю, работающему на ортогональном веществе? Или увидим, как демонтируют старые топливопроводы, чтобы освободить место для новых ферм?

– Вряд ли. – Карла смерила его взглядом скупого восхищения. – Вы ведь их просто обманываете, не так ли? Вы даже не верите, что такой двигатель вообще можно построить.

– Кто знает, чего смогут достичь наши потомки? – с невинным видом ответил Ассунто. – Но сейчас, когда дело касается Совета, это путь наименьшего сопротивления. Так почему бы не извлечь из этого максимальную пользу? Нет никаких сомнений, что нам пригодятся любые знания, которые удастся извлечь из экспериментов с ортогональной материей. Что еще может пролить свет на природу обеих частиц, если не аннигиляция двух светородов с образованием пары фотонов? И ведь именно ты открыла эту реакцию, Карла! Неужели ты не хочешь изучать ее и дальше?

– Хочу, – сказала она. – Но если я отложу работу над устройством отдачи в надежде, что Совет рано или поздно разуверится в возможных альтернативах…, то когда они придут к такому решению, меня, возможно, уже не будет в живых.

– Никто из нас не вечен. – Ассунто был, наверное, лет на шесть старше нее, отчего его слова звучали не так речисто, как это было на самом деле. – Думаешь, хоть один из нас доживет до торможения Бесподобной – не важно, каким способом?

– Сомневаюсь, – призналась Карла.

– Ты опубликовала свою идею, – сказал Ассунто. – Она вызывает интерес и дает пищу для размышлений; едва ли она канет в небытие. И если ее в принципе можно воплотить на практике, то будь уверена, однажды ей найдут применение.

– И вы надеетесь, что я это так оставлю? – Карла прекрасно знала, что требовать от Ассунто собственного вердикта насчет перспектив устройства отдачи было бессмысленно; в последний раз она добилась от него лишь согласия с тем фактом, что в подобном устройстве не было никаких очевидных противоречий с существующими законами. Я понимаю, что никогда не увижу родного мира, но если бы перед смертью я знала, что мы нашли способ повернуть Бесподобную вспять, это само по себе бы чего-то да стоило.