Асаба Нацу - Лакей Богов 3

Будний день давал о себе знать: насколько Ёсихико слышал, сейчас помимо него в гостинице живут всего две группы постояльцев, да и тех в столовой не видать. Зато за ближайшим к стене столиком молча ужинал мальчик, на вид — младшеклассник.

— Простите, это мой внучок. Дочь беременна вторым и уже на девятом месяце, так что он приходит сюда ужинать… — извиняющимся голосом пояснила хозяйка, увидев, куда смотрит Ёсихико.

— Что вы, я не против. Это вы меня простите, что я без предупреждения заселился.

Возможно, хозяйке из-за Ёсихико пришлось срочно закупать дополнительные продукты, однако она к его радости всё равно согласилась выделить ему комнату. В ответ на благодарность женщина добродушно улыбнулась и скрылась на кухне. Проводив её взглядом, Ёсихико сел за соседний с мальчиком стол. Тот почти сразу вскочил и понёс пустую миску к рисоварке. Наполнив посуду уверенными движениями, мальчик вернулся за стол. Ёсихико вспомнил, что Томохиро — мальчик из дома напротив, с которым они познакомились в конце прошлого года, — в этом году пойдёт во второй класс. Возможно, они с ним ровесники.

— Что у тебя с коленкой? — спросил Ёсихико, увидев царапину на ноге приближающегося мальчика. Впрочем, Ёсихико и сам был весь в ссадинах.

— Вчера упал.

Мальчик сел на стул и посмотрел на Ёсихико ясным взором. Он ответил кратко, но без лишней скромности в голосе, к тому же не постеснялся взглянуть Ёсихико в глаза.

— Ясно. Значит, мы с тобой братья по несчастью, — усмехнулся Ёсихико, показывая ссадины на руке. Конечно, он не стал говорить, что упал не сам, а с посторонней «помощью».

— Он у меня часто играет с детьми постарше в опасные игры, потом возвращается весь в царапинах, — насмешливо проговорила хозяйка, выходя из кухни. — Такой проказник, прямо сил нет.

Ужин, который она поставила на стол, состоял из мелко нарезанного тая 22с рисом, сасими, горшочка с похожим на сукияки рагу, зажаренной с солью рыбы кюсэн 23, не слишком знакомой Ёсихико, салата, томатов черри, кимпиры 24, мисо из ракушек, солёных овощей и дыни на десерт. Ёсихико даже задумался, не работает ли гостиница в убыток, если всего за пять тысяч иен тут так кормят.

— Просто Ёси-кун самый быстрый, Таттян здорово карабкается, а Мати-кун сильнее всех, — прорвало мальчика, только-только принявшегося за еду. — Я первый вылетаю, поэтому меня заставляют вещи таскать.

Мальчик надул губы, Ёсихико усмехнулся. Он хорошо понимал стремление быть похожим на друзей.

— Ясно. Ну, ты не сдавайся.

— Угу, не сдамся, — мальчик кивнул с серьёзным видом и вернулся к рису.

— Юма всё такой же неугомонный, хотя уже скоро станет старшим братом… — вздохнула хозяйка, но тут в столовую вошёл ещё посетитель, и она пошла встречать его.

— Знаешь, я считаю, что мальчику нужно набивать себе шишки, — проговорил Ёсихико, незаметно отгоняя Когане, с любопытством глядящего на тарелку с сасими.

Может, сейчас Ёсихико живёт затворником и заигрывается в сетевые игры, но мальчиком он с утра до ночи играл в бейсбол и вёл активную жизнь.

— Ты, дядя, тоже поцарапался, потому что проштрафился? — нанёс Юма внезапный и исключительно меткий удар, показывая на ссадину на руке.

Ну почему современные дети такие жестокие? И, что самое обидное, Ёсихико не мог оспорить его слова.

— Какое там «проштрафился», он вообще беспол… — попытался проворчать Когане, но Ёсихико сжал ему пасть.

— Ага, мне тоже нельзя сдаваться…

Как ни странно, слова мальчика достучались до его сердца. Ответив, Ёсихико отхлебнул мисо. Приятный аромат ракушек заполонил сознание, и на миг парню померещилось, что он попал на море.

— Тогда я тебе дам хороший совет, дядя, — мальчик нагнулся к Ёсихико и прошептал: — Если будешь есть много риса, станешь сильным.

— Ты серьёзно?.. — тихо переспросил Ёсихико, глядя мальчику в глаза.

— Ага. Мне дядя из JA сказал, он врать не будет, — уверенно подтвердил Юма.

Ёсихико сразу догадался, о каком именно дяде идёт речь, но на всякий случай уточнил:

— Такой высокий, худощавый, в оранжевой курточке?

— Ага.

— Который ещё постоянно на святом поле в храме торчит?

— Ага. Ты его знаешь? — невинно спросил Юма.

— Да нет, просто… Кажется, видел его сегодня, — ответил Ёсихико, чтобы не продолжать тему, и снова вернулся к таю.

Похоже, дух не соврал, когда сказал, что часто общается с местным населением.

***

С какой-то поры в его душе воцарился штиль. Но его нельзя было назвать спокойствием или равновесием. Он напоминал ровную, без единой кочки, дорогу. Душа превратилась в пустошь, простирающуюся до самого горизонта.

Он смотрел на людей, старающихся брать от жизни всё; он видел, как растения и животные реагируют на смену времён года. Но хоть он и понимал красоту золотистых осенних колосьев, они всё равно казались ему какими-то блеклыми.

Песчаная дымка застилала его взор.

Каждый год люди приходили в храм на божественном острове и молили Оямацуми-но-ками об урожае. Однако и эти молитвы, и ритуальное сумо, в котором дух неизменно побеждал, начали казаться ему бессмысленными. Раньше он так любил встречаться с людьми и с нетерпением ждал очередной битвы, но в последнее время растерял интерес ко всему.

— Хм?

Стояло начало октября, до ритуального сбора урожая оставались считанные дни. Святое поле казалось золотым от созревшего риса, и полные колосья клонились к земле под собственным весом. Приближающийся ритуал благодарности за урожай тоже не обходится без сумо понарошку, но на сей раз Инамото, глядя на закатное солнце, вдруг подумал: а не пропустить ли ему этот праздник?

— Уа-а-а-а.

Вдруг он увидел, что на краю поля сидит и плачет мальчик. На нём был школьный рюкзак размером с него самого и форма с длиннющими рукавами, видимо, купленная на вырост.

— Уа-а-а-а.

Инамото узнал в нём внука хозяев минсюку, пошедшего в школу только этой весной. До него доходили слухи домохозяек о том, что его мать уже беременна вторым и иногда страдает от токсикоза.

Но хотя Инамото и узнал мальчика, он не сразу решил, что делать дальше, и какое-то время молча смотрел, как тот рыдает. Дело шло к вечеру, прихожан не было, а сотрудники храма были по уши заняты работой. Тем не менее, Инамото долго не мог решиться. Он не знал, можно ли духу вмешиваться. Пока он колебался, мальчик в перерыве между всхлипами вдруг поднял взгляд и уставился прямо на него.

В свете заходящего солнца его мокрые глаза блестели словно обсидиан.

Мальчик не должен был увидеть духа, однако молодые глаза смотрели прямо на него. Инамото почувствовал, что у него спёрло дыхание.

— Уа-а-а-а-а, — вновь разрыдался мальчик.

Медленно выдохнув, Инамото поднялся, изменил магнетизм на человеческий, подошёл к мальчику и спросил, что случилось.