Асаба Нацу - Лакей Богов 2

Смех Сусерибимэ словно дирижировал звездным небом. Хонока пораженно смотрела на богиню — девушке еще не приходилось слышать такого мелодичного голоса, с которым не сравнится никакой инструмент и никакая песня. И даже Ёсихико, хоть и слышал его раньше, невольно расслабил руки и заулыбался.

Ведь этой богине счастливый смех шел куда лучше слез.

— Какая же я дура, — прошептала Сусерибимэ, уняв, наконец, смех, и вытерев глаза платком. — Прости меня, Ёсихико… Прости меня, дорогой.

Ей не нужно было испытывать их. Наверняка они и без того протянули бы руки помощи потерявшейся богине.

И сказали бы, что любят ее.

Окунинуси-но-ками оттолкнул от себя Ёсихико и бросился к Сусерибимэ.

— Сусери! Многие химегами ко мне ласковы, но только тебе удается бранить меня, — он взял Сусерибимэ за руку и нежно заглянул в ее глаза.

— Ох, и неудачный же жребий мне выпал. Я единственная женщина, которую ты ненавидишь? — Сусерибимэ картинно надулась. Уголки ее глаз до сих пор не успели просохнуть.

— Тогда позволь я перефразирую, — раздумывая, Окунинуси-но-ками чуть забегал взглядом, затем объявил: — Сусерибимэ! Ты не просто одна из моих жен.

Он обнял мягкое тело богини, вместе с которой пережил столько невзгод.

— Для меня ты — единственная и неповторимая принцесса.

У Ёсихико эта сцена вызывала одновременно и улыбку, и зуд. Ему показалось, что именно благодаря таким наигранным фразам у Окунинуси-но-ками нет отбоя от женщин.

Сусерибимэ натянуто улыбнулась и обхватила шею мужа как в те далекие времена, когда не дала ему сбежать из дома при помощи песни.

— ...Давай возвращаться домой.

На границе городского пейзажа и неба мигнуло несколько звезд.

— Тебе нужно как следует уяснить из всего этого: забвение ритуалов в честь богов тревожит даже жену Окунинуси-но-ками, — произнес зеленоглазый лис.

Когда Окунинуси-но-ками и Сусерибимэ отправились в Идзумо, Ёсихико пошел провожать Хоноку.

— Ну-у, на самом деле меня больше поразило, что Окунинуси-но-ками и Сусерибимэ оказались такими колоритными личностями. Они меня так вымотали…

Сусерибимэ оставила в его молитвеннике печать в виде двух чашечек для сакэ. Рядом отметился и Окунинуси-но-ками печатью, похожей на меч героя.

— Чтобы восстановить доброе имя богов, замечу, что это не обычный их облик. Во времена, когда людей наполняли молитвы и благодарность, а богов — сила, в их сияющих обличьях сливались достоинство, благородство и изысканность…

— Да-да, я понял.

— Опять ты меня не…

Хонока какое-то время наблюдала за разговором бога и человека, а затем вдруг остановилась.

— Что же… отсюда я и сама… — сказала она и повернулась к Ёсихико. — Спасибо, что проводил.

— Что ты, мне совсем нетрудно. В конце концов, ты и в этот раз много чем помогла мне, — вновь поблагодарил ее Ёсихико.

Он до сих пор не знал, можно ли считать их встречу подарком судьбы, однако сам он чувствовал себя увереннее рядом с небесноглазой девушкой, которая, как и он, могла видеть богов.

Хонока несколько неуверенно отвела взгляд, поклонилась и развернулась в сторону дороги домой.

— А, Хонока! — бросил Ёсихико вслед покачнувшимся волосам. Он вспомнил, что забыл одну очень важную вещь. — Ты уже решила, когда пойдешь? В выходные от работы у меня куча свободного времени.

Хонока развернулась и недоуменно склонила голову.

— Я про клубнику. Ты ведь хотела отнести ее Накисавамэ?

Не она ли говорила о том, что хочет подарить спелые символы весны богине-плаксе?

— Я тоже ее навестить хочу, так что сходим вместе, — продолжил Ёсихико, спохватился и добавил: — А, ну, если ты, конечно, не против…

Хонока привычно вяло отреагировала на слова Ёсихико и лишь внимательно вгляделась в него. Тот подумал, что мог сказать лишнего.

В конце концов, неподвижно стоявшая Хонока глубоко вдохнула, медленно выдохнула и чуть улыбнулась.

— Уверена, Савамэ будет рада…

Так Ёсихико впервые увидел, как она улыбается.

Когане устало вздохнул и посмотрел на ночное небо, мечтая о победе весны над холодным ветром.

Я говорю, что пойду в храм на выходных. Говорю, что и на следующих тоже пойду. После этого люди смотрят на меня как-то странно, поэтому я не добавляю, что ходил в храм даже сегодня. Здравствуйте, с вами Асаба. Мне впервые довелось писать продолжение произведения. Я очень рад был вновь встретиться с дуэтом Ёсихико и пушистика.

Что же, в этот раз нам снова встретилось множество богов, и я хочу разъяснить некоторые моменты, которые Когане упустил в своих лекциях.

Начну с Сукунабикона-но-ками. Этот вариант имени я взял из «Записок о деяниях древности», но там “Сукунабикона” пишется в целых пять кандзи (少名毘古那). Во многих других источниках бог упоминается, как Сукунабикона-но-микото, однако основная часть имени укладывается в три (少彦名). По этой причине во время написания рукописи я решил смешать варианты и получить традиционный по звучанию, но более короткий и приятный глазу вариант. Так и получилось, но потом я заметил одну загвоздку.

Я вдруг понял, что у меня получилась невольная параллель между именем Ёсихико (良彦) и именем Сукунабикона…

Я все еще не отказался от мысли использовать выбранный вариант имени Сукунабикона, но и переименовывать главного героя в какого-нибудь Тацую было уже поздно. Тут я задался вопросом о том, с какой стати вообще так назвал героя, и вспомнил, что во время работы над произведением засматривал до дыр DVD “Героя Ёсихико” 28. Мне захотелось задать прошлому себе пару вопросов на тему того, действительно ли сериал так повлиял на меня… В общем, теперь вы знаете откуда непреднамеренное сходство имен.

История про бога нищеты ранее публиковалась на сайте издательства Медиаворкс и была написана мной в честь начала продаж первого тома. Конечно, я в значительной степени дописал ее, изменив время получения заказа и “вкусы” бога, но фундамент остался тем же самым.

Вся сложность главы про Накисавамэ-но-ками описывается одним словом: Хонока. На самом деле, я собирался ввести ее еще в первом томе, но взаимоотношения Ёсихико, пушистика и Котаро получились такими плотными, что пришлось отложить появление героини до лучших времен. И вот я надеялся, что уж теперь введу ее как следует, но образ молчаливой девушки не дал ей исполнить роль “разъяснительницы”. Пришлось бросить все силы на то, чтобы она хотя бы отвечала всем вокруг себя. Однако мне кажется, что в конечном счете я нашел ей вполне достойное место.

И, наконец, бедняга Окунинуси-сан, которому приходится мириться с оттяпыванием территории храма. В «Записках» он назван пра-пра-пра-правнуком Сусаноо-но-микото, однако в летописях Идзумо про это нет ни слова. Да и вообще, поскольку Сусерибимэ — дочь Сусаноо-но-микото, Окунинуси-но-ками вряд ли может быть пра-пра-пра-правнуком своего тестя. Вообще, есть несколько теорий, которые это объясняют, но я ограничился просто тем, что сделал их тестем и зятем.