Мария Дубинина - Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

«Это затягивает, – сказал как-то Вальтер Гротт. – Чем чаще и дольше ты контактируешь с энергетическими потоками, тем больше страдаешь от их отсутствия».

Не сказать, чтобы Герман так уж страдал, для его уровня магии пока хватало. Хорошо бы покончить со всем поскорее и вернуться. Путешествие оказалось даже тяжелее, чем он мог себе вообразить.

Чем ближе становился храм Белой волчицы, тем меньше они разговаривали между собой, каждый замкнулся в своих мыслях и переживаниях. Герман чувствовал их как что-то липкое, мешающее, сковывающее. Хотелось поскорее скинуть с себя эту паутину.

За деревней снова начался хвойный лес. Никто не молился местной богине уже очень давно, снег лежал нетронутым, идти по нему было тяжело, а Стефания слишком выдохлась, чтобы помогать им своей Стихией. Впрочем, силы заканчивались у всех.

– Когда мы вернемся, я напьюсь, – заявил Рене и тут же упал на одно колено, погружаясь в снег почти по пояс. – И отправлюсь в жаркие миры!

Ситри подцепила его за капюшон и потянула на себя. Вынужденная задержка всех окончательно доконала. Берт растроенно шмыгнул носом, Стефания зябко потерла ладони друг о друга. Даже неунывающий Вильям Варма не улыбнулся над потугами Рене сохранить свое уже несколько раз подмоченное достоинство. Герман видел, как он украдкой вызывал огонь на кончиках пальцев, согревая их, но с каждой попыткой получалось все хуже и хуже. Виндштейн выкачивал из них магию.

– Леннард блокирует почти все телепортационные тоннели, ведущие к Виндштейну, – зачем-то пояснил Вильям, почувствовав взгляд Германа. – А если закрыть их все, то магия со временем уничтожит сама себя. В безмагическом пространстве первыми умрут маги. Энергетические каналы в них станут ядом, отравляющим тело. Потом дойдет очередь до природы, до всего, что нас окружает. Трава, деревья, вода, воздух. Все начнет гибнуть.

– Это ты к чему? – насупился Рене. Он сидел в сугробе и зло выскребал снег из-за пазухи.

Вильям не ответил, но Герман и Стефания его поняли. Девушка решительно сверкнула глазами.

– Этого не случится. Хватит сидеть. Давайте, нам уже пора. К ночи должны быть на месте.

Альберт тоскливо вздохнул, и Варма хлопнул его по спине, отвлекая.

– Не забивай голову, принцесса права. Чем быстрее придем на место, тем больше будет времени подготовиться. Да к тому же с вами самый сильный курсант первого потока.

Проходя мимо Германа, Вильям слегка его задел, и Герман ощутил легкий импульс тепла от его прикосновения. Вильям подмигнул и пошел вперед, ничего не говоря. Они с Ситри возглавляли отряд, следом шли Рене и Берт. Герман со Стефанией замыкали.

Храм пристроился на возвышенности, ели с тяжелыми от снега темными ветвями поднимались по склону, но строение из серого камня все равно одиноко торчало, как указующий перст. Уже издалека виднелись устремленный к небу пик и черные стрелы окон-арок. Пошел снег, мягкий и легкий, следы тут же заносило, что было ребятам только на руку.

Герман мог легко рассказать о чувствах каждого из членов их небольшой команды. Обо всех, кроме Стефании. Она неосознанно закрылась от него, а может, ото всех сразу, сковав свои мысли и чувства ледяным панцирем под названием «долг». Лишь это Герман в ней сейчас ощущал. Она возвращалась домой, чтобы вернуть его себе, не просто из мести или обиды, а потому что должна была это сделать, ведь она единственная, кто на это способен.

– Эй, не кисни. – Варма неожиданно оказался рядом, а Герман и не заметил, как отстал от товарищей. – Или совсем замерз?

– Не больше, чем остальные, – ответил Герман.

– Присматривай за принцессой, – вдруг посоветовал Варма, наклоняясь ближе к нему. – Даже мне видно, что она взвинчена до предела.

Герман перевел взгляд на спину Стефании, прямую и гордую, даже несмотря на усталость, тяжелую дорогу и толстую неудобную одежду. Они уже как раз подошли к подножию холма. Наверх должна была вести лестница, выбитая прямо в земле и укрепленная камнем. Она была и сейчас, но едва угадывалась под слоем снега.

– Дождемся темноты здесь, – велел Герман и скинул рюкзак. – Поднимемся в храм, когда стемнеет. Не хочу рисковать.

– Но осталось всего ничего! – возразила Стефания резко.

– Он прав, – поддержал Вильям и тоже скинул поклажу, достал флягу с водой и отошел в сторону. Берт состроил умоляющую рожицу, а Ситри подошла к хозяйке и что-то тихо заговорила. После этого Стефания бросила в снег свою поклажу и склонила голову.

Солнце уже клонилось к закату, ждать осталось недолго, и во рту все пересохло от волнения. Ребята на скорую руку обустроили временный лагерь под открытым небом, точнее, под крышей из раскидистых еловых лап. Стефания сидела на одеяле рядом с подругой, устало положив голову ей на плечо. Альберт в отдалении лепил из снега фигурки, но они рассыпались под его пальцами, замерзшими и неловкими.

До наступления темноты каждый занимался своими делами. В ложбине между деревьями они были отлично укрыты, огня, само собой, не разводили, грелись кто как мог. Варма сидел по очереди с каждым, делясь крупицами огненной магии, только Рене гордо отверг его помощь.

– Много энергии не тратьте, – посоветовал Герман. – Она еще может нам пригодиться.

После заката они с Вильямом, Ситри и Рене, не сговариваясь, собрались вместе.

– У меня дурное предчувствие, – сразу сообщил Варма и досадливо поморщился. Все посмотрели на Германа.

– Никого не ощущаю, – ответил он на невысказанный вопрос. – Но на стороне Леннарда опасный менталист, так что точно сказать ничего не могу.

Такой расклад ему совсем не нравился. Столько сил было потрачено на уроки с Гроттом, но против Михеля Герман все еще был отвратительно бессилен. Оставалось надеяться, что здесь его не окажется.

– Извините, мне нужно поговорить со Стефанией, – сказал он и оставил друзей дальше обсуждать детали предстоящего дела.

Стефания сидела одна, закутавшись в два пледа, свой и Ситри. Из-под них выглядывал красный нос и ярко-голубые глаза под тенью длинной челки. Герман опустился на колени рядом.

– Наверное, я не вернусь назад, – тихо сказала девушка и покосилась на него потухшим взглядом. – В УВМД.

Герман не хотел себе в этом признаваться, но тоже думал об этом.

– Место принцессы в родном замке?

– Ты жесток, – вздохнула она, выпуская облачко пара. – Поэтому я не хотела ни с кем в училище… дружить. Потому что мое место с моим народом. Больше им не на кого надеяться.

– Дружить…

– Влюбляться, – еще тише сказала Стефания. – Я не знала, что встречу там тебя.

От смущения ее щеки стали еще краснее, чем были, и Стефания глубже ушла в складки пледов, теперь только глаза и торчали.