Роберт Шекли - Абсолютное оружие (сборник) [litres]

Менеджер покорно кивнул, а затем вонзил убийственный взгляд в несчастного подчиненного.

– Начнем с того, – сказал Рэт, – что марсианская модель не должна была стоять в этом зале.

– Я могу объяснить, – затараторил менеджер. – Нам была нужна демонстрационная модель, и я послал в компанию заявку, но там…

– Это можно расценивать, – невозмутимо перебил Рэт, – как самую настоящую преступную халатность.

Менеджер и продавец обменялись затравленными взглядами. Оба сразу подумали о принадлежащем «Дженерал моторс» исправительном доме, где проштрафившиеся работники до конца своих дней в зловещем безмолвии компонуют микросхемы для карманных телевизоров.

– Впрочем, это вне моей юрисдикции. – Рэт перевел грозный взгляд на Хаскинса. – Вы уверены, что покупатель ни разу не упомянул свою фамилию?

– Нет, сэр, то есть да, я уверен! – стуча от страха зубами, ответил продавец.

– Он вообще ничьих имен не произносил?

Хаскинс уткнулся лицом в ладони. Потом резко опустил руки и взволнованно доложил:

– Да! Он хотел кого-то убить. Своего друга.

– Кого именно? – с пугающим хладнокровием допытывался Рэт.

– Фамилия его друга… Дайте вспомнить… Магнетон? Да, точно, Магнетон! Или Моррисон?.. О господи!..

На лице сыщика отразилась крайняя степень недовольства. Из людей никудышные свидетели. Толку меньше чем ноль, так и норовят направить расследование на ложный путь. Его бы воля, к каждому человеку приставил бы робота – для надежности.

– Неужели он не сказал ничего существенного?

– Дайте подумать! – Лоб Хаскинса избороздили глубокие морщины.

Рэт ждал. Мистер Фоллансби вдруг кашлянул:

– Мистер Рэт, я вот что подумал. Об этой марсианской машине. Если пациент – землянин, его манию убийства она не будет лечить как манию убийства.

– Конечно не будет. На Марсе мания убийства неизвестна.

– Что же она тогда будет лечить? Может, возьмет да откажется от заведомо бесполезной попытки? В этом случае покупатель просто вернет «Регенератор», ну, жалобу подаст – и все уладится…

Мистер Рэт отрицательно покачал головой:

– «Регенератор» обязан приступить к лечению, если признаки психоза налицо. А он непременно обнаружит таковые. Землянин, даже здоровый как бык, по марсианским меркам законченный псих.

Фоллансби снял пенсне и торопливо протер.

– Что же в таком случае будет делать машина?

– Найдет среди марсианских болезней ближайший аналог и попытается его устранить. Вероятно, она диагностирует фим-манию с различными осложнениями. А вот к чему это приведет, я предсказать не берусь. Да и не знаю того, кто возьмется, – не было еще похожих случаев. Навскидку могу предложить два варианта: пациент сразу отказывается от процедур, и в этом случае его мания остается ничуть не ослабленной; либо он принимает услуги марсианского психотерапевта и лечится.

Мистер Фоллансби вмиг приободрился:

– Ага! Лечение все-таки возможно!

– Вы не поняли меня, – сказал Рэт. – Он может получить лечение – от несуществующей марсианской болезни. Но попытка лечить несуществующую болезнь приведет лишь к построению иллюзорной конструкции из ложных посылок. Это даст обратный эффект: машина будет усугублять психоз, вместо того чтобы ослаблять его.

Мистер Фоллансби застонал от отчаяния и прислонился к «Психосоматике» производства компании «Белл».

– В итоге, – заключил Рэт, – пациент будет убежден, что он марсианин. Разумеется, психически здоровый марсианин.

– Я вспомнил! – закричал вдруг Хаскинс. – Он говорил, что работает в «Нью-Йоркском скоростном транспорте»! Да-да, говорил!

– А вот это уже ниточка. – Рэт потянулся к телефону.

Испытывая несказанное облегчение, Хаскинс стер с лица пот.

– Я еще кое-что вспомнил. Надеюсь, это облегчит вам поиск.

– Что именно?

– Покупатель сказал, что он раньше был алкоголиком. Я это точно помню, ведь он сначала приглядывался к айбиэмовскому «Минимизатору алкозависимости». Он рыжий, а у меня, знаете ли, есть теория насчет связи между рыжим цветом волос и алкоголизмом. Похоже…

– Отлично, – кивнул Рэт. – Алкоголизм наверняка зафиксирован в его личном деле. Это существенно сузит зону поиска.

Он позвонил в офис НЙСТ, и, пока говорил, на его лице, будто из камня вырубленном, отражалось нечто похожее на удовлетворение. Все-таки и от людей иногда бывает прок. Человеческая память нет-нет да и сохранит важный факт.

«Вы, конечно же, помните свою горику?» – спросил «Регенератор рекс».

«Нет», – устало ответил Касуэлл.

«Ладно… Тогда расскажите о ваших юношеских экспериментах с торастрианским флипом».

«Не бывало таких».

«Гм… – пробормотала машина. – Блокировка. Отрицание. Подавление. Вы точно не помните ни свою горику, ни того, что она для вас означала? А ведь это универсальный опыт».

«Не для меня», – сдерживая зевок, ответил Касуэлл.

Сеанс механопсихотерапии продолжался без малого четыре часа, и пациент уже не верил в успех. Поначалу он охотно рассказывал о своем детстве, об отце и матери, о старшем брате. Но «Регенератор» посоветовал отбросить эти фантазии – связь пациента с родителями или сиблингами, объяснил он, с точки зрения психологии имеет крайне малое значение. А вот что важно, так это чувства – как явные, так и тайные – к своей горике.

«Э, постой-ка! – взмолился Касуэлл. – Я ведь даже не знаю, что такое горика».

«Еще как знаете, – возразила машина. – Просто не желаете вспоминать».

«Нет, не знаю. Объясни».

«Будет лучше, если вы мне объясните».

«Как я могу?! – вспылил Касуэлл. – Сказал же: не знаю».

«Хорошо, тогда попробуйте представить. Как, по-вашему, может выглядеть горика?»

«Как лесной пожар. Или соляная таблетка. Бутылка денатурированного спирта. Маленькая отвертка. Ну что, тепло? Блокнот. Револьвер…»

«Эти ассоциации бессмысленны, – твердо заявил „Регенератор“. – Но при всей своей хаотичности они говорят о существовании четкого паттерна. Вы небось и сами уже его видите».

«Что за чертовщина эта твоя горика?!» – взревел Касуэлл.

«Дерево, которое вскармливало вас в детстве и, как я догадываюсь, пестовало вплоть до окончания пубертатного периода. Горика ненароком ослабила обязательный для этого возраста процесс отвлечения фим-мании. Что привело к победе обуревающего вас сегодня желания дварковать кого-нибудь по-влендишному».

«Никакие деревья меня не вскармливали».

«Да неужели вы этого не помните?»

«Как я могу помнить то, чего не было?»

«Уверены?»

«На все сто!»

«И ни малюсенького сомнения?»

«Да. Не пестовала меня эта твоя горика. Слышь, я правильно понял, что могу в любой момент прекратить сеанс?»

«Конечно, – подтвердил „Регенератор“. – Но в данный момент это было бы неблагоразумно. Я фиксирую гнев, неверие, страх. Своим категорическим неприятием вы…»