Всеволод Алферов - Князь мира [СИ]

Ненадолго же хватило ее терпения. Студентка вскочила.

— Что вы… на что вы намекаете? Намекаете, что она пьет, как этот… ур-род! Ублюдок! Сукин сын… — голос ее сорвался и сменился всхлипами, Кристина прижала руки к лицу.

Им с Ришо только и осталось, что переглядываться, озадаченно следя за сменой настроений.

— Матерь Божья, кого я пытаюсь обмануть? — слова звучали глухо, девушка повела плечами, как от озноба, и взяла себя в руки. — Пойдемте. Не могу… пожалуйста, мне очень нужно покурить!..

Алеш отступил, пропуская ее к двери. Кристина прихватила с дивана сигареты и повела их в холл, а потом в длинный темный коридор, к пожарной лестнице. До чего же жарко топят в кампусах! Под пиджаком, под рубашкой, по спине Алеша катился пот. Наконец, девушка потянула на себя металлическую дверь, и на полицейского дунул сырой мартовский ветер.

— Ур-род! — еще раз повторила Кристина и щелкнула зажигалкой. Снизу, из темного сквера все еще доносилось: « Если камнем стала земля, если горы падут на нас… ».

— Он пьет? — Ришо взял разговор в свои руки.

— Он… нет, на самом деле не пьет, это маман его. Он… хуже.

Огонек на кончике сигареты подрагивал, когда Кристина затягивалась.

— Простите, я должна была сразу сказать. Все думала: дура, как же я натравлю на человека полицию, а сама не уверена?

— Мы не палачи, — тихо проговорил Алеш.

— Это он, все он. Я точно говорю! Он ей всю душу вытянул!

Нет, это не то, что им нужно. Полицейский скривился с сомнением, когда Кристина закончила:

— И секта эта, слышите? Ублюдку, с которого все началось, они же молятся ему, будто это второе пришествие! И это Мартен втянул Элишку. Это он, ур-род! У них там секта, понимаете?

В этот самый миг горлопан внизу вдруг закончил:

Полынь, мрачно подумал Алеш. И третья часть вод сделалась горькой и ядовитой. Зачем-то он решил непременно объяснить напарнику, но заметив, как сосредоточенно тот строчит в блокноте, промолчал.

Луна в прорехах туч — колкая, как отбитое бутылочное донышко. Они бежали к машине, бледный растерянный Ришо набирал уже третий номер.

— Так узнай, зараза тебя возьми! — от его крика собеседник, наверное, оглох. — Есть приблизительный район… Нет. Нет, такого не может быть, чтобы сборищ не видели. Зуб даю, бабульки накатали тонны жалоб!

Напарник взялся за дверцу, но Алеш отпихнул его — «Я поведу! Выясняй!» — а сам упал на сиденье и тут же рванул ключ. Уголовка, вот у кого всегда новенькие «японцы», только в их паршивом отделе копят старье. Корыто не желало повиноваться. Шины взвизгнули, когда полицейский вывернул на Люксембургскую.

— И шел он как раз в ту сторону, помнишь? — парень заговорил, и Алеш заметил, что уже добрую минуту тот никуда не звонит.

— Выясняй, а не рассуждай!

— Черт, я выясняю! У меня же нет архива, знаешь ли. Троих уже запряг.

Кампусы, снова дом Крайчика, на холм и опять вниз. Затем машина ворвалась в район богатых вилл, старые тополя вдоль дороги, казалось, валились назад, словно подкошенные.

Звонок. Напарник молча выслушал все, а потом стал отдавать распоряжения:

— Сейчас налево! За банком тоже налево.

Алеш тщетно крутил головой по сторонам. Кроме фар да тусклой вывески кругом было черным-черно. Редкие машины, с шумом несущиеся по соседней Шорской, остались далеко позади. Справа вздымались элитные высотки, а слева — окна-в-окна — тянулся длинный дом. Алеш даже не знал, что такие есть в старом центре. Как китайские трущобы.

— В арку! — скомандовал Ришо.

— Этот дом когда-нибудь кончится?

— Когда-нибудь точно. Чапкович назвал его великой стеной. Высматривай подъезд с черепичным козырьком.

О, это несложно. Такую роскошь он сразу заметит! Груда черных мешков с мусором, спортивная площадка… Алеш не удивился, увидев чьи-то носки, мокнущие на бельевой веревке поперек проулка.

— Ну, что я говорил? Это здесь.

Ришо уже вылезал из машины. В сотне метров дом плавно заворачивал и уходил дальше в ночь. Ну точно — китайская стена без конца! На всякий случай полицейский расстегнул на кобуре кнопку.

Черт-черт-черт… Поначалу Алеш подозревал, что за Стеликом из всех щелей полезут секты — но успокоился, когда Клемент Даницкий испарился прямо во время проповеди. Редкий случай: старику достались сразу два вердикта, «Ненависть» и «Подстрекательство». А за ними… «Ложь», «Насилие», еще раз «Ненависть», «Мошенничество» — да, проклятье славно прошлось по Церкви. Столпы веры исчезали так быстро, что случилось немыслимое: оставшиеся епископы вдруг стали жертвовать на медицину. Нет, если какие гуру и объявятся, убеждал себя Алеш, вреда они не принесут. Попросту не успеют.

Но клуб самоубийц, который живописала студентка…

Дерьмо!

И будь ты проклят, Стелик.

Ему же насрать, что творится в душах, в проклятии нет и не было ничего доброго. Бог там или демон, он палец о палец не ударит, наблюдая за медленной деградацией: можно месяцами съезжать с катушек — а кара придет в тот миг, когда ты занес для удара нож.

— Как думаешь, он полезет в драку? — спросил Ришо. — Ну этот… главарь их.

— Не знаю. Сам вот думаю, — полицейский тщетно разглядывал редкие светящиеся окна. К черту все! Что он отсюда увидит? Может, нужная квартира и вовсе выходит на другую сторону. Алеш проворчал: — Зависит от того, мошенник он или безумец.

— Может, зря мы… а если там сборище? Давай я вызову кавалерию.

— Вызывай, но мы идем внутрь. Не забудь: стрельбы не будет, на то и проклятье.

То была лишь часть правды. Если там больше дюжины фанатиков — их просто скрутят, свяжут, без стрельбы и без особого насилия. Они найдут способ обойти кару, как уже нашли раньше. Но Алеш не боялся, с ноября он вовсе разучился пугаться за свою жизнь. Вот так, сперва теряешь страх, а после — всякую ответственность, вообще перестаешь думать о последствиях. Зачем? Проклятье все решит за тебя.

И все же времени у них нет. За день местный главарь мог подбить на самоубийство еще горсть горожан. Может, он занят этим прямо сейчас…

В подъезде царил полумрак, грязный плафон под потолком источал желтую муть. Пыль, тени и плесень — а еще где-то внизу протекла канализация: среди облезлых стен царил запашок. Они вскарабкались по лестнице, и Ришо достал телефон, осветив ступени под выкрученной лампочкой.

— Ну? — у двери напарник прикрикнул на Алеша. Оглушительным шепотом. — Что мы, берем квартиру штурмом или играем в добрых полицейских?

Алеш уже давил на круглую кнопку звонка.

— Никакой стрельбы, Ришо! Не забывай про проклятие.

Один звонок, спустя секунд пятнадцать еще. Напарник напряженно сопел в темноте. Алеш облизал губы. Там, внутри — кто-то есть, через дверной глазок явственно проникал свет. Полицейский снова и снова жал кнопку. Луч от вспышки в телефоне Ришо слегка подрагивал.