Дмитрий Баюшев - Вещий сон [СИ]

Дверь, между прочим, вела в редькинскую девятиметровку.

— А они что? — спросил Редькин.

— А что мне они? — небрежно сказал Петр Петрович.

— Петр Петрович, они это так не оставят, — прошептал Редькин…

Учитывая, что Редькина искали по всему городу, Петр Петрович сделал так, что из гостиной Вениамин попадал не в девятиметровку, а в росмыловский туалет, и уже из туалета выходил королем, будто на работе находился целую вечность.

Редькинским сослуживцам Петр Петрович по методу «Кривого Серпантина» отвел глаза. Когда Редькин появился на своем рабочем месте, те и думать забыли, что только что радовались, как здорово влетит этому Редькину за опоздание.

С обедом тоже было прекрасно придумано: Редькин заходил в туалет, говорил: «Петр Петрович, я тут», — и вмиг оказывался в гостиной перед накрытым столом. Эти слова были как бы паролем, ведь не каждый, зайдя в туалет, будет докладывать: «Петр Петрович, я тут». Но, представим, что найдется чудак именно с такими словами — все равно ничего у него не выйдет, потому что между Найденовым и Редькиным была налажена телепатическая связь.

— А слабо через эту дверь попасть в Пятихатку? — полюбопытствовал Редькин, трудясь над обедом: харчо, люля-кебаб, мороженое с земляничным вареньем, вяленая дыня.

— Можно, — ответил Петр Петрович.

— А на Сахалин?

— Тоже можно.

Редькин поковырялся в мороженом и перевел разговор в несколько иную плоскость.

— А в Америку?

— Можно, Веня, можно.

— В супермаркет, — уточнил Редькин.

— Зачем тебе супермаркет? — удивился Петр Петрович. — Загадывай желание — и все у твоих ног.

— Понимаешь, Петр Петрович, — сказал Редькин, откладывая ложку. — У них там такие вещи, о которых я и знать не знаю. Как же я загадаю то, о чем не знаю? Мне бы туда попасть, пока народу никого, пощупать, прикинуть. А?

— То есть, ночью.

— Ara.

— Можно, — сказал Петр Петрович…

В один из выходных дней, дождавшись пока в Штатах наступит ночь, Петр Петрович с Редькиным посетили супермаркет. После этого посещения у Редькина сильно расширился кругозор и значительно возросло самомнение, поскольку он теперь знал, что хочет и, в отличие от подавляющего большинства, может иметь.

Петр Петрович прекрасно видел все плюсы и минусы существующей системы власти. Минусов было больше, но именно они, как ни странно, давали возможность для широких маневров. Грех было этим не воспользоваться, и Петр Петрович начал внедряться во всевозможные партии, фракции, объединения и фронты, с неимоверной легкостью разрешая вопросы их снабжения и финансирования. О Найденове заговорили как о деловом, обязательном человеке. Заговорили сразу по всему городу, в одночасье. Вчера о нем никто не знал, а сегодня его имя было у всех на слуху.

Своей резиденцией он выбрал пустующий красный уголок во Дворце культуры железнодорожников, где обосновался Фронт Спасения Сексуальных Меньшинств. Петр Петрович убрал в подпространство, то есть с глаз долой, скучные ряды замызганных кресел, затянул полы ковровыми покрытиями, стены освежил обоями, поставил мягкую мебель. Вместо пластмассовой таблички «Красный уголок» повесил чеканную вывеску «Найденов Петр Петрович». Принимал Петр Петрович за солидным двухтумбовым столом красного дерева, на котором стояли три телефонных аппарата.

Телефоны эти, не подключенные к АТС, трещали не переставая, Петр Петрович оказался всем нужен. Звонили из общества слепых с просьбой устроить выставку их картин и из общества глухонемых с ходатайством о проведении силами общества гала-концерта в «Лужниках». Некто по имени Семен каждые полчаса уточнял цены на бензин, сахар и обезжиренную колбасу. Жора из Баку намекал о партии интересного товара со скидкой, Вадик из Магадана предлагал оптом сто тонн золота, а Эдик из Владивостока — вагон японских видеокассет. Петра Петровича приглашали на симпозиумы, конференции, презентации, обеды закрытого типа. Умоляли о протекции, напрашивались в подчиненные или говорили просто: «Слушай, я хочу, чтобы ты был моим спонсором». Звонили из министерств, ведомств, заммэра советовался по поводу очередной ветки метро и сносе деревни. Один из звонков был таким: «Просим разрешить запуск по проекту Сириус-4». «Это на Марс?» — уточнял Петр Петрович. «Так точно». «Разрешаю». У другого голова пошла бы кругом, а Петру Петровичу хоть бы хны — отвечал бодро, коротко, взвешенно.

Прошел месяц. Фамилия Найденов прочно вошла в лексикон предпринимателей страны, Найденов был нужен всем. Логическим завершением каждодневной плодотворной деятельности в качестве бездонного денежного мешка и виртуозного координатора явилось то, что Петру Петровичу позвонил мэр и предложил освободившееся место своего первого зама. Мэр был крут, и замы, особенно первые, у него не задерживались, но Петра Петровича это не смутило. Предложение было принято.

Найденов оставил сексуальному фронту кабинет со всем содержимым, только убрал телефоны, мотивируя это тем, что аппараты подключены к персональной АТС.

Когда Петр Петрович объявил о своем назначении, Редькин запаниковал.

— Теперь нас как пить дать найдут, — сказал он. — Срочно меняй внешность.

Петр Петрович подошел к зеркалу, осмотрел себя с ног до головы, поправил благородную седину на висках и ответил:

— Ни в коем случае.

Редькин забегал по коврам.

— Ну чего тебе не хватает? Ведь всё же есть. Нет, дай ему власть. Завел бы хомяка и командовал им.

— Узко рассуждаешь, Вениамин, — сказал Петр Петрович с пафосом. — Власть нужна не ради куража, а для общей пользы. Хозяин — это тот, кто прежде печется о государственных делах, а во вторую очередь о своих, но никак не наоборот.

Редькин нервно засмеялся и плюхнулся в кресло.

— В первую очередь ты должен печься о моей пользе. Забыл?

— Помню.

— Я тут сижу, как крот, — заявил Редькин. — Носа на улицу не кажу, на работу как тать пробираюсь — через сортир. «Петр Петрович, я тута, выпусти из отхожего места». А он на трибуну норовит. Ты что, не понимаешь, что нас ищут?

— Не нас, а только тебя, Вениамин, — сказал Петр Петрович. — Прибытие «Кривого Серпантина» снималось видеокамерой, поэтому на пленке зафиксирована субмарина и ты крупным планом. «Серпантина» на пленке нет, меня, естественно, тоже. Твои фотографии имеются у каждого оперативника, а мой фоторобот похож на кого угодно, только не на меня. Так что ты зря обо мне беспокоишься, Вениамин.

Петр Петрович снова подошел к зеркалу и гордо поднял голову — государственный муж да и только.

— А как же я? — заволновался Редькин. — Уничтожь видеофильм, фотографии. Я желаю этого.

— А что делать с этим? — Петр Петрович постучал себя по голове. — У них профессиональная память на внешность.