Дмитрий Баюшев - Шестьсот шестьдесят шестое правительство [СИ]

Если кому-то кажется, что кардинально сменить правительство, то есть поменять всех министров до единого, — это просто, тот глубоко ошибается. Это отнюдь не просто, ибо каждого министра можно сравнить с пауком, сидящим в центре огромной сети-паутины. Сеть — это система министерства со всеми управлениями, департаментами, комитетами, отделами, структурами на местах. Все радиальные нити ведут к министру-пауку, тот в курсе всего и вся, тот внедрен в систему по самые уши, не уцепишь.

Многочисленные сети со своими папами-пауками проникают друг в друга, пронзают одна другую, переплетаются между собой, а сами папы связаны воедино общей пуповиной.

Страшно запутанная система. Гыга не раз чесал свой косматый череп. Выдергивать каждого министра по одному — другой потянется, да не так, как надо, а боком, враскоряку, вопя и выбалтывая при этом секреты. Кому это нужно, чтобы выбалтывались секреты? Выдирать всех сразу — то же самое, что у человека одним махом вырвать все тридцать два зуба. Вся, извините, харя перекосорылится и крыша слетит. Не восстановишь.

Поэтому действовать надо осторожненько, обрезая корешки и ниточки, либо же использовать простой и действенный способ — концы в воду. Например, автотранспортное происшествие с трагической гибелью папы-паука. Или героический выпрыг папы со своего балкона, что на двенадцатом этаже. Или внезапное утопление в собственной ванной — вот тут слова «концы в воду» подходят как нельзя более. В общем, способов много, но нельзя же, чтобы все пауки-министры перекинулись одновременно. Это кого угодно насторожит.

Короче, приходилось кумекать.

Уже на нескольких пап были заведены уголовные дела, а в их кресла благополучно посажены «внедренные» — люди молодые и не успевшие нигде измазаться.

Уже был раскрыт «заговор» пап, ведающих энергетикой, экономикой и финансами, которые якобы умышленно толкали страну в пропасть.

Президент своим указом освободил от занимаемых должностей всех силовых министров, как не обеспечивающих надлежащий порядок в стране. Митинги, понимаешь, горячие точки, коммунисты шастают по улицам с красными флагами, того и гляди в Кремль припрутся с требованием освободить.

Максимчик тут же ловко затыкал образовавшиеся дыры своими людьми.

Вроде бы всё делалось грамотно и последовательно, с необходимыми паузами, то есть как бы в процессе многотрудного расследования, с многословным и невразумительным обсасыванием в СМИ, то есть как бы в процессе всенародного обсуждения, но ропот поднялся.

Особенно вредно роптал некий депутат-правдолюбец, так и норовящий клюнуть в маковку, так и стремящийся задеть за живое. Нашел, к чему придраться, за что зацепиться. «Караул, — разорялся на весь мир депутат. — Переворот. Чрезвычайка». И то тут, то там острым своим аналитическим скальпелем вскрывал гнойные нарывы, образовавшиеся на месте верховной власти. От власти только брызги летели.

Глядишь, и другие, не такие шустрые и не такие мозговитые, начали ему подпевать. Имелись в виду вечно путающиеся под ногами так называемые патриоты, которым вроде бы перекрыли все ходы-выходы, но которые умудрялись-таки найти щель, высунуться из неё и кукарекнуть.

Ох, не любил президент этих кукарекальщиков, этих петушков, но особенно не любил депутата-правдоискателя, который в этот раз уж больно здорово разошелся, опасен стал не в меру, будто и не сидел на его, президента, государственных харчах. Долой! «Я тебе покажу долой», — думал президент.

Максимчику ничего не нужно было объяснять, он и так всё понял.

Звали депутата Лука Корнеевич Абрамов.

— Есть дело, — сказал Курепов. — После оного ты перестаешь быть стажером и становишься пайщиком в доле. Знаешь, что это такое?

— Что? — спросил Венька.

Близился конец рабочего дня. Они, наплававшись в бассейне, сидели на скамеечке, обсыхали. Сегодня пришлось поездить по району, по проселкам, так что пыль въелась до печенок.

— Пайщик в доле — это когда ты в связке, а связка поднимается в гору, — объяснил Курепов. — Гора, между прочим, золотая.

— Что за дело? — спросил Венька.

— В общем, ты уяснил — доля тоже золотая, — сказал Курепов и этак небрежно огляделся, хотя зачем тут-то, на своей территории, оглядываться?

— Это валютный счет за рубежом, — продолжал Курепов. — Это прорыв в будущее. Это настоящее богатство, Вениамин, когда купить яхту или особняк — раз плюнуть. А поскольку ты в связке, то это еще и власть. В недалеком будущем. Но к делу.

— Вот и я о том же, — сказал заинтригованный Венька.

— Короче, есть один гад, — произнес Курепов, прищурившись. — Всем жизнь портит, стерва. Его надо убрать.

Сказал, как обухом по голове хватил. Веньке показалось даже, что он ослышался, но нет, Курепов, повернувшись, смотрел в упор и ждал.

Тут и молчавший доселе покровитель Гыга ожил и зашептал: «Давай, брат, соглашайся. Это твой шанс».

— Э-э, — промямлил Венька. — Мэ-э.

С другой стороны, а что тут особенного — убрать? Убрать можно и на ринге — были же случаи, когда на соревнованиях перешибали напрочь сонную артерию или всмятку дробили горло. Одному, вон, саданули кулаком в грудь, а он возьми да помри. Разрыв сердца в результате очень сильного и точного удара. А не остановись тогда, в зале, каратисты, ныне дружбаны, пойди на жесткий контакт, так и пришлось бы кого-нибудь убить. Зол был тогда Венька, ох, зол.

А сейчас он зол не был, однако же приходилось подчиняться. Тем более, что убрать нужно было гада.

— Ладно, сказал Венька и вздохнул, вспомнив вдруг, как называется такого рода исполнитель.

Он называется киллером.

— Молодец, — похвалил Курепов. — А-то заблеял было, я уж подумал — перепугался парень. Это Венька-то, железный Венька, который в одиночку раскидал девятерых и двоих из них, кстати, пришиб.

— Пришиб? — слабо спросил Венька.

— Двое скончались в больнице, — подтвердил Курепов. — У одного кровоизлияние в мозг, у другого порвана печень. Так что ты у ментов на крючке, парень. Но не боись, пока ты со мной, всё будет в ажуре.

Тело уже высохло, плавки пока были сырые, снова было жарко. Куда-то протопал Сергеич, приветствовал взмахом руки. Теперь Венька был как бы на правах второго тренера, обучал своим особым приемам, но, разумеется, далеко не всем. На крючке у ментов. Ах ты, черт возьми.

— Расстроился? — сказал Курепов. — Плюнь. Милиция — такой же товар, как и всё остальное, покупается и продается за милую душу. В общем, так: из Резиденции никуда. Перекусишь в буфете, передохнешь в гостевой. В девять, то бишь в 21.00, выйдешь из корпуса, сядешь в «Шевроле». Шофер Пяткин, он маршрут знает. Кроме того, будет Гаврилов, он клиента знает в лицо. Работаете в паре с Гавриловым, подстраховывая друг друга. Пяткин будет ждать в соседнем переулке. Нужно инсценировать пьяную драку. В машине найдете парики и бороды. Наденете перед операцией.