Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Фамилия? — остановившись, мрачно осведомился Шарк-Шарк.

— Дергунов. Алексей…

— Дальше не надо, — оборвал его Шарк и погрозил корявым когтистым пальцем. — Не заслужил ещё, чтобы было дальше. Просто Алексей.

И вдруг улыбнулся.

Это было так неожиданно, страшновато и неожиданно. Дергунов понял, что пронесло.

— Никакого тягу я не давал, — сказал Шарк-Шарк. — Видишь ли, парень, я вдруг выздоровел, ни шва не осталось, а эти, тьфу на них, нянечки, не отпускают. Так что ты прав — дал тягу. А что? Ты против?

Вылитый Старожил. Первым словом скажет, а вторым себе же противоречит. Или тут у них, у местных, манера такая?

— Алексей Потапович, Алексей Потапович, — донеслось из кустов, и на дорогу выскочила запыхавшаяся Коробченко. — Звонил Олег Павлович…

Она осеклась, так как увидела Шарка.

— И что? — спросил Дергунов. — Звонил Олег Павлович, что дальше?

— Он же обещал, — прошептала Нинель Эвальдовна. Глаза её наполнились слезами.

— Мэм, — сказал Шарк-Шарк, переминаясь с ноги на ногу. — Простите великодушно, бес попутал. Это был не я, это в меня залетел маленький такой сволочной бесенок. Олег Павлович его вынул, теперь я совсем другой. Простите, я ведь тоже пострадал. Простили?

— Экий вы быстрый, — Коробченко всхлипнула. — Я так напереживалась. Хорошо, я вас простила.

— Тогда я пошёл, — сказал Шарк-Шарк, который боковым зрением углядел, что на крыльцо лечебницы вышла дежурная нянечка и зорко высматривает его, Шарка.

Согнувшись в три погибели, Шарк юркнул в кусты, только треск пошёл.

— Вот видите — люди меняются, — заметил Дергунов. — Я поначалу тоже его испугался. Так что там Олег Павлович?

— Нужно выбрать площадку для одного действия, — ответила Коробченко. — Чтобы был здоровенный дуб или другое здоровенное дерево покрепче. Короче, он через полчаса подъедет, — она посмотрела на часы и добавила: — Точнее, уже через пятнадцать минут…

Мортимер приехал не один, с ним были Небирос и Берц.

В кабинете у Дергунова они пробыли недолго, посмотрели на доморощенную карту, составленную как всегда тяп-ляп Старожилом, хмыкнули, переглянулись и вышли на улицу.

— Надо бы на вертолете облететь, поснимать, — предложил Небирос. — А лучше на Самаэле. С Лёшки какой спрос — он директором без году неделя. Верно, Лёшка? Тебе ведь карта нужна?

— Позарез, — ответил Дергунов. — Лес большой, без карты никуда. Желательно в электронном виде.

— Решено, — сказал Мортимер. — Ну что, пешочком?..

Нужное дерево, огромный развесистый дуб, нашлось неподалеку. Лучше бы, конечно, было выбрать яблоню, с которой символизируется Древо познания Добра и Зла, но никакая яблоня многотонного Самаэля не выдержала бы.

Единственное «но» — дуб этот рос в гуще других деревьев, нужно было расчищать площадку, однако для биороботов, вооруженных современной техникой, это был не вопрос.

— И вот что ещё, дружок, — сказал Мортимер Дергунову. — У меня тут есть товарищ, программист, ты его пристрой траву что ли полоть.

— Программиста? — удивился Лёшка.

— Ну да, он, видишь ли, бомбилой работал, все навыки потерял, — объяснил Мортимер. — Жить ему негде, где-нибудь в своем корпусе комнатенку найди. И не спорь, — добавил он строго, увидев, что Лёшка готов вскинуться. — Сказано комнату, значит, комнату, у тебя их полно. Мебель тут же будет, за нами не заржавеет. Надо быть сердобольным, Лёша.

— Его ж надо в штат оприходовать, — сказал Дергунов. — Разнорабочим можно?

— Конечно, — расплывшись, сказал Мортимер. — Вот видишь, нет ничего невозможного, если обоюдно согласяся. Корректируй, стало быть, штатное расписание и ко мне на подпись. Подпишу без вопросов.

— А с каким окладом? — полюбопытствовал Дергунов.

— Пять тысяч.

— Не маловато по нонешним-то временам? Пенсионеры получают больше.

— Пять тысяч евро маловато? — Мортимер поднял брови.

Дергунов поперхнулся и, откашлявшись, сказал невнятно:

— А мне можно в разнорабочие?

— Это временно, Алексей, — произнес Мортимер. — Ему Григорий наобещал ещё в Мюнхене, никуда не денешься.

Берц широко развел руками.

— Но ты его нагрузи по самую сурепицу, — строго добавил Мортимер. — Чтоб, значит, не волынил. На той неделе Григорий его, родимого, заберет. Точно, Гриша?

Берц закивал с таким усердием, что чуть голова не отвалилась.

Глядя на всё это, Небирос покатывался со смеху.

— Ничего, Алексей, — сказал Мортимер. — Помяни моё слово: скоро будем королями, олигархи от зависти удавятся…

Кроме рабочего входа, с неудобным подъемником, в Галерее имелся ещё один вход, замаскированный, которым пользовался начальствующий состав Объекта, в том числе Шарк-Шарк и его заместитель. С виду обычный забетонированный колодец с утопленной круглой крышкой, усыпанный сухой сосновой хвоей, на самом деле вместительный лифт на одного бегемота типа Шарка или на трех обычных людей. Лифт вызывался специальным брелоком, который Шарк, например, носил в связке ключей. Сигналишь брелоком, снизу выезжает лифт, заходишь, ну и так далее. Да, кстати, этот отсек, в котором трудился немногочисленный управляющий состав Галереи, от самой Галереи был изолирован, связь с нею осуществлялась через герметичный люк, открывающийся с помощью всё того же брелока. Это на случай непредвиденной ситуации, вдруг биороботы, в том числе рабочие, взбунтуются.

Итак, Шарк-Шарк заявился в свою Галерею, проследовал в свой кабинет и вызвал заместителя, имеющего вкусную фамилию Борщ. Заместитель этот был наполовину хохол, наполовину эскимос, тертый такой калач сорока с лишним лет. Никого не боялся, только Шарка, да и то не очень, потому что здоров был, как бык. Был он с большой круглой, заросшей черной щетиной головой, раскосыми черными глазами, черными же висящими ниже подбородка усами, весил два центнера, шутя гнул подковы.

— Докладывай, — велел Шарк-Шарк шипящим своим голосом.

Здесь, в Галерее к нему вернулось пошатнувшееся было чувство собственного величия.

Борщ взгромоздился на затрещавший под ним стул, который продержался пару секунд, потом развалился. Но Борщ, предвидя это, уже пересел на дубовый табурет.

— Этак на тебя, Борщина, никаких стульев не напасешься, — заметил Шарк-Шарк, сидящий в каменном кресле, устланном против геморроя одной лишь вьетнамской циновкой.

— А чо докладывать? — сказал Борщ, почесав вихрастую макушку. — Мертвяков, в смысле биомассу, приспособились перерабатывать на корм скоту. Перемешиваем, стало быть, с туалетной бумагой, добавляем селитры…

— Назар, — перебил его Шарк-Шарк. — Про туалетную бумагу я и без тебя знаю. Каков процент падежа?

— Поуменьшился, — ответил Борщ. — Насколько — нужно уточнить. Квасюка вызвать?