Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Бред какой-то, — слабо сказал Семендяев, рука которого сама собой взяла шариковую ручку. — Он кто, этот Брызгалов? Что за показатели? Геопатогенными бывают зоны. Нет, не могу.

Пересилив себя, положил ручку на стол.

— Вы что — не знаете? — сердито зашипел Шарк-Шарк. — Вы кому перечите?

В этот момент в кабинет заглянул Мортимер. Лицо у Семендяева было свекольного цвета. Или показалось?

Вошел, вгляделся, да нет, всё нормально, лицо как лицо, несколько порозовевшее. Взгляд хоть и задумчив, но осмыслен, на столе проект какого-то приказа, напротив невозмутимый Шарк-Шарк. Обычный рабочий момент.

— Вы, любезный, почему удрали из клиники? — отвлекаясь от Семендяева, сказал Мортимер. — Нехорошо это.

— А чего меня держать? — расплывшись в улыбке, отозвался Шарк-Шарк. — Я здоров, хоть запрягай. А работы невпроворот. В смысле, уже не невпроворот. Олег Павлович, уважаемый, это правда, что завод закрыт?

— Пока в серии нет надобности, — ответил Мортимер. — Осталось единичное производство.

Поглядел на часы и стремительно вышел.

— Ну же, — сказал Шарк-Шарк, вновь начиная сверлить генерала пронзительным взглядом.

— Что такое в двух лицах? — сипло спросил Семендяев, вновь начиная багроветь.

— То есть, в детстве и в настоящем времени, — ответил Шарк-Шарк. — Что тут непонятного?

Семендяев понял, что ещё минута, и его хватит удар. Схватив ручку, подписал эту бредятину, и тут же отпустило.

— Вот и славненько, — сказал Шарк-Шарк, забирая приказ.

— Сами не могли, минуя руководство? — спросил Семендяев. — Зачем это психическое давление? Это же ваш работник.

— Кабы так, и вопросов бы не было, — ответил Шарк-Шарк. — Иеремия — обращённый, собственность завода, на балансе у завода, мне не подчинён ни с какого боку. Вскроется факт, а я ни при чем. Вынужден был подчиниться приказу вышестоящего должностного лица. Вот так, уважаемый Сергей Сергеич. Да вы не переживайте, дело сделали нужное, помогли хорошему человеку. Вам зачтётся, жирный вам плюс, Сергей Сергеич…

«Жирный плюс, — подумал генерал, оставшись один. Понимал, что его крепко надули, только вот в чем — не мог вычислить. — Спас обращённого, эко геройство. Что может быть за это? Кто узнает? Они мрут, как мухи, эти обращённые, без счёту. Говорят, Галерея переполнена, надо было у Шарка уточнить. Где подвох-то, где?».

Но на этом неприятности не кончились. Пообедав в столовой Управления, где, кстати, кормили недорого и очень вкусно, он в хорошем расположении прилег на диванчик в комнате отдыха, как в кабинет, громко топая штиблетами и истошно вопя «Сергей Сергеич, Сергей Сергеи-ич», вломился кто-то наглый и громогласный. Комната отдыха полагалась каждому заму Мортимера. У Семендяева вход в неё располагался далеко от входа, левее письменного стола, так что генерал, старый опытный служака, успел привести себя в порядок и выйти в кабинет как ни в чем не бывало.

Орал и топал Лёшка Дергунов, расхристанный, растрепанный, с ошалевшими глазами.

— Ты что, офонарел? — простецки сказал ему Семендяев, у которого отлегло. — Чего пугаешь-то?

— Беда, — затараторил Дергунов, размахивая загорелыми исцарапанными руками. — Все водоемы в этой гадости, что делать — не знаю.

— К Олегу Павловичу, — тут же нашелся Семендяев.

— Уехал.

— К Мусатову, он у нас по научной части. А я, братец, главный по режиму.

— Тоже уехал.

— К Тамаре заходил?

— Приемная закрыта. Мобильники у обоих не отвечают.

— Поехали, посмотрим, — обреченно сказал Семендяев.

Фазаролли на горбатой зеленой колымаге мигом довез их до ближайшего водоема.

Лёшка психовал недаром — водная гладь, имевшая ранее чистейший бирюзово-синий цвет, была сплошь покрыта черной зловонной пенящейся массой, из которой порой выскакивали темно-зеленые осклизлые предметы разной величины и, повисев над поверхностью, с брызгами плюхались вниз.

— Я боюсь — это из Дютьково, — сказал Дергунов, вытирая платком пот со лба, а потом этим же платком протирая очки.

— Дютьково — вотчина Мусатова, — авторитетно заявил Семендяев. — Ему и карты в руки. Ты, Алексей, не паникуй, ничего мы тут с тобой сделать не сможем. Но лучше доложить Олегу Павловичу. Откуда вся эта фигня прилетела?

— Оттуда, — показал рукой Дергунов. — Именно оттуда приползла черная туча и опорожнилась прямо в водоем. Причем, быстро и точно. Свидетели Старожил и демиурги. Совпадает с Дютьково.

— Немедленно пиши мне докладную, — твердо сказал Семендяев. — Я её подписываю и передаю Тамаре. Далее ждем Мортимера, каждый на своем месте. Никуда не убредай. Замысел понятен?..

Мортимер появился через час и тут же пригласил Семендяева. Мусатов с кислым видом уже сидел у него в кабинете.

— Нет, ну вы же заместитель директора, — начал Мусатов, едва Семендяев вошел. — Такой же, как и я. Водоем загрязнен, что нужно делать? Естественно, чистить его. Приглашаете Васю из дворового хозяйства…

— Я тебе приглашу Васю, — взбеленился Семендяев, до этого терпеливо слушающий бредни ученого. — Я тебе такого Васю приглашу. В докладной черным по белому написано: происхождение нечистот — предположительно экспериментальное болото в Дютьково. Ваше хозяйство, милейший. При чем здесь Вася?

— Да? — лениво отозвался Мусатов. — Это ещё доказать надо. Предполагать легче всего, а работать, между прочим, труднее.

Мортимер постучал по столу и сказал:

— К делу, господа, к делу. Едем на водоем…

За этот час чернота в водоемах ещё больше вспенилась, вылезала уже на берег. Вонь стояла ужасная.

— Да, прямиком из Дютьково, — сказал Мортимер. — Там тоже осталось предостаточно.

Мусатов открыл было рот, чтобы спросить — откуда сие известно, потом закрыл.

— У кого какие предложения? — Мортимер повернулся к Мусатову, давая понять, что это именно его вотчина. Не Семендяева, не Дергунова, который только что подлетел на своем велике, ни тем более Васи из дворового хозяйства.

— Раз смердит, значит — протоплазма, — изрек Мусатов. — Только напалмом.

— Огонь возьмет, — подтвердил Семендяев, подумав, что не такой уж болван этот Мусатов.

В смысле, учёный-то он, может, хороший, но в остальном болван. Хотя и не такой уж.

— Самаэль, — позвал Мортимер.

Тот не заставил себя ждать, гнездовье-то было рядом.

Он был до того грозен, что все кроме Мортимера отступили назад. Мусатов смотрел на него во все глаза, Семендяев морщился, ему хватало Шарка, а Дергунов как разинул рот, так и застыл.

Мортимер что-то сказал Самаэлю, тот повернулся к зрителям, мотнул головой, отвалите, мол, подальше. Зрители рванули прочь, спрятались за деревья, но продолжали смотреть. Любопытно же.