Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

— Версия Рихтера подкреплялась двумя важными обстоятельствами, — продолжает Виктор Николаевич. — Давним норвежским обычаем, по которому обручальное кольцо никогда не снимается с руки живого человека, и тем, что Тессем оставил в складе у реки вместе с почтой свои личные документы. Иными словами, норвежский ученый «поменял» местами обгоревшие останки, найденные Бегичевым, и те, что обнаружила год спустя экспедиция Урванцева…

После опубликования статьи С. Рихтера прошло несколько лет. Новые полярные экспедиции снаряжаются в Арктику, но трагическая судьба Пауля Кнутсена и Питера Тессема по-прежнему волнует исследователей. Серьезный вклад в это благородное дело внесли в 1973 году члены пятой научно-спортивной экспедиции «Комсомольской правды» во главе с Дмитрием Шпаро.

В 1982 году вышла прекрасно иллюстрированная книга Д. Шпаро и А. Шумилова «Три загадки Арктики», в которой авторы возвращаются к версиям о погибших норвежцах. Одна из глав названа предельно конкретно: «Как мы искали могилу Кнутсена в 1973 году».

«Перед отлетом в Арктику мы побывали в Ленинграде у гидрографа Владилена Александровича Троицкого, много лет проработавшего на Диксоне, — пишут Д! Шпаро и А. Шумилов. — Владилен Александрович высказал в разговоре мнение, которое показалось нам почти кощунственным: «Я думаю, что могила Кнутсена находится не на мысе Приметный, а значительно западнее — на косе между морем и озером Заливное. Я думаю, Бегичев просто ошибся…»

Д. Шпаро и его товарищи нашли место, описанное Бегичевым, — останки кострища и несколько мелких костей. Однако их анализ, проведенный позднее в Москве, был категоричным — кости не принадлежали человеку. Ничего существенного не удалось обнаружить и в другой поисковой точке.

Между тем еще Н. Н. Урванцев в дневниковых записях, а позднее в книге «Таймыр — край мой Северный» высказал мысль, что Никифор Бегичев 10 августа 1921 года нашел не стоянку норвежцев, а следы исчезнувшей в 1912 году полярной экспедиции В. А. Русанова, дрейфовавшей в восточной части Карского моря на судне «Геркулес».

Вернувшись из Арктики в 1974 году, Д. Шпаро тщательно проанализировал предметы, найденные Бегичевым. Подробный список их, к счастью, сохранился в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР, а у ветерана полярной авиации М. И. Шевелева среди множества фотографий нашелся уникальный снимок предметов, найденных Н. Бегичевым.

При сравнении вещей, обнаруженных Н. Бегичевым, т. е. их описания и фотографий, — медных патронов от винтовки, французской монеты, охотничьих патронов, металлических пуговиц, различных пряжек и крючков от одежды — с предметами, найденными в 1934 году, от экспедиции Русанова и хранящимися в ленинградском Музее Арктики и Антарктики, размеры, форма, способ изготовления, другие признаки многих вещей совпали, и, наоборот, ряд предметов казался абсолютно ненужным в условиях ночного перехода Тессема и Кнутсена (стекла от дымчатых очков, лодочный багор при движении на собачьей упряжке и т. п.). Вот заключительный абзац седьмой главы книги, названной «Норвежские моряки или экипаж «Геркулеса»?»: «Подведем итог: Н. А. Бегичев и Л. Якобсен обнаружили в 1921 году не «могилу Кнутсена», как считалось до самого последнего времени, а лагерь русановцев… Хочется надеяться, что дальнейшие поиски и в таймырской тундре, и в тихих залах отечественных архивов, и в Норвегии окончательно прояснят историю героического путешествия Питера Тессема и Пауля Кнутсена. Героического путешествия и трагической смерти».

«Героического путешествия и трагической смерти…» Верные, исполненные сурового мужества слова… Помните о картонной коробке, доставленной в Институт судебной медицины с Диксона? Теперь самое время обратиться к ее содержимому. Под несколькими слоями бумаги, тщательно обложенные ватой, находились останки скелета человека: череп с нижней челюстью, кости верхних и нижних конечностей, позвоночный столб, таз, ключицы, лопатки, ребра.

Но прежде чем попасть в институт, эти объекты проделали длинный и сложный путь. В середине июня 1983 года представительная комиссия, в которую входили В. Н. Звягин, а помимо него — от Географического общества СССР — его действительный член Д. А. Алексеев, от Прокуратуры СССР — заслуженный юрист РСФСР, прокурор-криминалист Б. А. Пискарев, в присутствии зампреда исполкома Диксонского райсовета В. Д. Лащенкова в соответствии с официальным письмом Норвежского института полярных исследований произвела эксгумацию останков трупа, захороненного в 1922 году экспедицией Н. Н. Урванцева с последующим его перезахоронением в 1958 году.

Судебным медикам теперь уже с помощью апробированных научных методик предстояло ответить на многолетней давности вопрос: кто есть кто — Тессем или Кнутсен?

Ныне исследование костных останков производится экспертами в целях определения расы, возраста, пола, роста человека (если лицо, которому они принадлежали, неизвестно), а также для отождествления личности, т. е. установления конкретного лица, которому могли принадлежать останки. По изменениям костей можно также ориентировочно определить, какими заболеваниями страдал человек, были ли у него травмы и повреждения, а по черепу и прижизненным фотографиям произвести сложную идентификационную медико-криминалистическую экспертизу методом фотосовмещения. Наконец, в содружестве эксперта со скульптором и художником по методу профессора М. М. Герасимова можно при наличии черепа воссоздать черты лица неизвестного.

Вот что пишет о таких экспертизах видный советский ученый, Доктор медицинских наук В. И. Пашкова в своей монографии: «При направлении на экспертизу костных останков. следователя в конечном итоге интересует вопрос о принадлежности их определенному, чаще всего без вести пропавшему человеку… При характеристике костей как объектов судебно-медицинской экспертизы основным их преимуществом перед мягкими тканями трупа является противодействие биологическим, физико-химическим и механическим факторам, уничтожающим мягкие ткани. В отличие от других специалистов (антропологов, палеонтологов, археологов), устанавливающих возраст людей, обнаруживаемых при раскопках костей скелета людей, проживших сотни и тысячи лет тому назад, судебные медики, как правило, имеют дело с костными останками, давность погребения которых не превышает 15 лет, реже — 15–30 лет, и еще реже этот срок исчисляется свыше 30 лет».

И все же В. И. Пашкова слегка поскромничала. Есть примеры из судебно-медицинской практики и литературы, свидетельствующие о том, что экспертам доводилось иметь дело и с весьма давними захоронениями.