Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Наконец, была выявлена давняя травма лица в виде перелома носовой кости и резкого искривления носовой перегородки. Это вызывало затруднение носового дыхания, особенно при значительной физической нагрузке, что, безусловно, сказывалось на здоровье в условиях Арктики, всегда предъявляющей человеку жесткие экстремальные требования.

На одном из этапов исследования были проанализированы черты внешности П. Тессема и П. Кнутсена по имеющимся фотоснимкам, а также черепу неизвестного по так называемой системе словесного портрета — методу, детально разработанному криминалистами. Вспомним, что Г. В. Лебединская и М. В. Кисин, а позднее В. Н. Звягин пытались использовать лишь уникальный фотоснимок черепа, найденного в 1922 году, что не позволило им прийти к каким-либо достоверным выводам.

Теперь же имелись и фотоснимки норвежцев, и череп неизвестного, что позволило экспертам произвести сравнение по ряду важных деталей внешности, таких, как форма лица и выраженность его отдельных элементов — глаз, носа, губ, подбородка и т. п. Анализ двадцати девяти основных признаков показал, что череп, доставленный с Диксона, обладал значительным сходством с фотоизображением Питера Тессема, тогда как по методу словесного портрета принадлежность его Паулю Кнутсену полностью исключалась.

Еще до того как исследовался череп, В. Н. Звягин обратил внимание на небольшой участок его свода в центре теменной области, где вместе с грунтом были смешаны частицы, напоминающие по внешнему виду остатки волос. Они были с предосторожностью изъяты, помещены в пакет из пергаментной бумаги и направлены в отдел по исследованию вещественных доказательств НИИ судебной медицины. Старший научный сотрудник отдела, кандидат медицинских наук Н. Н. Ачеркан выявила пятнадцать отломков стержней волос, которые, судя по характеру отложения пигмента, принадлежали человеку с темно-русыми седеющими волосами. Это стало дополнительным «очком» в пользу Тессема. На фотографиях у него различался темный цвет волос, тогда как молодой Кнутсен оказался ярко выраженным блондином.

Последним звеном в установлении личности покойного явился метод фотосовмещения, детально разработанный в пятидесятых годах советскими судебными медиками. Суть его состоит в том, что на негативах фотопортрета предполагаемого человека и представленного черепа, снятых в одном масштабе и ракурсе, размечаются основные опознавательные точки лица с последующим наложением изображений друг на друга. Затем получают фотоизображение, на котором контуры черепа как бы «впечатаны» в овал лица.

Я рассматриваю фотографию под номером 29 — последнюю в таблицах, которыми эксперты иллюстрировали свои исследования. Заметно точное соответствие размеров черепа неизвестного и лица Питера Тессема, совпадение их по всему комплексу опознавательных признаков.

Окончательные выводы заняли около трех страниц машинописного текста. Приведу лишь краткие выдержки из заключения — итога напряженного четырехмесячного труда: «Костные останки принадлежат мужчине центральноевропейского типа европеоидной расы, ростом 156 см, грациального (тонкого) телосложения, вероятным возрастом на момент смерти 40 ± 5 лет…

На скелете определяется наличие следов ряда заболеваний (краниостеноз, сакрализация, спондилоартроз), прижизненных травм (перелом костей носа) и врачебных вмешательств по удалению и пломбированию кариесных зубов…

По признакам словесного портрета, возраста, роста и цвета волос принадлежность исследованных останков П. Кнутсену, 30 лет, исключена.

Учитывая совпадение признаков расы, пола, возраста, роста, тональности волос, сходства словесного портрета и масштабное соответствие размерных характеристик черт лица П. Тессема (на фотоснимках) с аналогичными особенностями представленного черепа, а также принимая во внимание свидетельства Р. Амундсена о хронических головных болях П. Тессема, результаты осмотра места обнаружения трупа (именные часы, обручальное кольцо П. Тессема), труднодоступность арктического побережья Таймыра, отсутствие населения в этом регионе на рассматриваемый период времени, полагаем, что исследованные останки могли принадлежать Питеру Тессему, 44 лет».

Каких-либо серьезных заболеваний, повреждений, могущих привести к смерти, на останках П. Тессема выявлено не было.

Однако отсутствие костных повреждений не исключало возможности получения черепно-мозговой травмы в виде ушиба или сотрясения мозга после неожиданного падения с крутого склона. В этом аспекте версия, выдвинутая еще Н. Н. Урванцевым в его дневниковых записях, весьма убедительна и ныне разделяется подавляющим большинством исследователей. Вполне вероятно, что трагическому финалу способствовало стечение целого ряда обстоятельств, прежде всего таких, как бессознательное состояние и крайне низкая температура (на тот период от -27 до -39 градусов по Цельсию), приведших к смерти беспомощного, изнуренного длительным переходом человека.

Предположение Н. Н. Урванцева нашло неожиданное подтверждение в результате проведенного в НИИ судебной медицины спектрального исследования. Так, на правой половине лицевого черепа и ладонной поверхности костей правого предплечья были выявлены участки интенсивно-зеленого прокрашивания с повышенным содержанием меди. Это указывало на длительный контакт головы и правой руки П. Тессема с предметами, в состав которых входит медь. Ими оказались, вероятнее всего, медные гильзы от винтовочных патронов, выпавшие из карманов куртки при падении тела на скользкий оледеневший склон…

В апреле 1984 года, после получения заключения советских экспертов по исследованию останков П. Тессема, директор Норвежского института полярных исследований О. Рогне выразил глубокую признательность всем лицам, принимавшим участие в этой работе.

Несколько месяцев спустя, летом того же года, Д. Алексеев, В. Звягин и Б. Пискарев опять отправились на Диксон. Целью новой экспедиции было перезахоронение П. Тессема, а также проверка версии Н. Бегичева о том, что на мысе Земляном им были обнаружены останки П. Кнутсена.

Приведу в заключение короткий комментарий Виктора Николаевича Звягина: «В лето 1984 года на Диксоне было очень жарко, столбики ртути на наших термометрах достигали тридцатиградусной отметки. В какой-то мере удачная погода способствовала нашим поискам. В одном из мест пустынного берега мыса Земляной, куда нас доставил вертолет, мы обнаружили следы от очень давнего костра, на глубине под ним два обугленных костных фрагмента. Последующие лабораторные исследования показали, что кости принадлежали собаке. Мы предполагаем, что Никифор Бегичев мог ошибиться в том, что на мысе Земляном им были найдены останки именно П. Кнутсена, но посланцы Р. Амундсена все же побывали в этих местах. Об этом прежде всего свидетельствует их маршрут, следы костра, а также две металлические пряжки, обнаруженные в захоронении П. Тессема и аналогичные тем пряжкам, которые когда-то нашел Бегичев. Не исключено, что норвежцы употребляли в пищу собачье мясо. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: для многих полярных экспедиций собаки служили не только средством передвижения, но и как запас продовольствия в безвыходных ситуациях…»