Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

И снова несется над оливами и виноградниками голос Хосе Луиса Пералеса:

А за окном плывут лимонные, мандариновые рощи, рисовые поля, далекие деревни и городки, откуда пролегают грунтовые дороги, не пересекающиеся с туристскими маршрутами. В этих селениях живут Хосе, Педро и Адриан и сотни тысяч других испанцев, мечтающих стать гражданами, как все.

Иногда слева, на короткое время, искрятся воды Средиземного моря, и появляются редкие группы пальм. А когда мы выезжаем на равнину, тянутся гигантские плантации, на которых, словно корабли, плывут постройки хуторов и крупных ферм. Посадки олив не назовешь рощами. Отдельные деревья стоят рядами в 15 метрах друг от друга. Так для солнцелюбивой культуры создаются оптимальные условия. Начинают плодоносить оливы с трех лет, и жизнь их обычно длится до 15-летнего возраста, после чего деревья выкорчевывают и заменяют молодыми. Созревший урожай собирают, расстелив под деревом пластик и стряхивая ягоды.

Историки утверждают, что у мавров Валенсию отвоевал легендарный Сид — рыцарь Родриго Диас де Бивар, национальный герой средневековой Испании, воспетый в народной эпопее «Песня о моем Сиде» (XII век). Область Валенсия, протянувшаяся вдоль Средиземного моря, не менее знаменита, чем другие регионы Испании. И не только своими прекрасными пляжами. Во всяком случае большинство вывозимых за границу изделий и продуктов, носящих марку «сделано в Испании», можно бы с большой точностью именовать: «сделано в Валенсии». Среди валенсийского экспорта далеко не последнее место занимают обувь, игрушки, овощи, оливковое масло, маслины и цитрусовые.

На колокольню валенсийского собора мы карабкаемся по узкой каменной винтовой лестнице, прижимаясь к стене, чтобы пропустить встречную публику. Город, теснящийся под черепичными коричнево-красными крышами, открывается как на ладони. Сам собор под нами — кроме главного куба — несколько пристроек разных веков. В одной из них самая ценная реликвия — кубок, из которого, как утверждает молва, распространяемая отцами церкви, пил сам Иисус Христос на тайной вечере. Кубок находится в часовне, отделенной от храма прочной дубовой дверью и кованой решеткой. Здесь же скамейки для туристов и молящихся. Святыня помещена на возвышении в специальном стеклянном шкафчике.

То обстоятельство, что кубок сделан из оникса, вызывает сомнение у кого-то из нашей группы, утверждающего, что Христос пил из бронзового кубка. И мне, насколько помнилась знаменитая «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи, казалось, что там были на столе чашки, чаши вообще, а никакого кубка не было. Конечно, Леонардо, живший в XV — начале XVI века, об имеющемся в распоряжении католической церкви оригинальном кубке, несомненно, знал бы. Однако местный служитель — хранитель святыни уверяет, будто в храме имеются документы тысячелетней давности, подтверждающие подлинность и принадлежность этого святого предмета. Хотя для подтверждения легенды необходимы документы значительно более древние, нежели указываемые служителем, скажем I–II века нашей эры, чтобы не обидеть священнохранителя, мы умолкаем. Ободренный нашим интересом, он сообщает нам о том, что по разным храмам Европы церковью распределены лоскутки одежды Богоматери. Исабель уверяет, что один такой лоскуток есть и в Валенсии.

Особенно много доводилось мне видеть подобного рода реликвий, привлекающих прихожан, — мощей, частей одежды, цепей и оков, принадлежавших святым мученикам, — в церквах и соборах Италии: в Милане, Флоренции, Риме. Подлинность их по меньшей мере сомнительна.

Начинает смеркаться. В сквере перед собором — кучки подростков. Они расселись на скамейках небольшими группами, оживленно беседуют. Многие курят. Последнее бросается в глаза — девочки и мальчики лет по 12–14 нещадно дымят, угощая друг друга сигаретами. Разговорившись с одной такой группой, мы спросили, знают ли родители об их пристрастии. Девочки ответили «нет», а один бойкий парнишка заявил, что знают.

На одной из улиц в центре старой Валенсии нам показали обугленный остов церкви, подожженной во время гражданской войны фашистами. Они пытались, свалив вину на республиканцев, восстановить таким образом против них население.

Наспех поужинав, вечером мы успеваем на концерт азербайджанского ансамбля песни и танца, выступающего сегодня по приглашению Общества «Испания — СССР».

У входа в театр оживленная толпа, в фойе шум испанской речи. Под плакатом Общества дружбы раздают листовки и значки: голубь на зеленом фоне с оливковой ветвью в клюве и надпись: «Страна Валенсия — СССР». А вот отсюда, из ложи бельэтажа, виден весь зал. Он набит битком. Артистов из Советского Союза встречают горячими аплодисментами. Особенно нравятся певцы Акиф и Иманов. Своеобразные — то плавные, то темпераментно быстрые — азербайджанские танцы испанцы тоже принимают тепло.

Утром, сразу после завтрака, застегнув чемоданы и выставив их у дверей номеров — для стюардов, которые отнесут их в автобус, — мы собрались у входа нашей фешенебельной гостиницы «Король дон Хайме» (по имени еще одного арагонского монарха, внесшего свой вклад в освобождение Валенсии) подышать воздухом в ожидании автобуса. Над улицей, у поворота на мост и на самом мосту через реку Турия огромные щиты рекламы. Одна посвящена джинсам — они отлично сидят на стройной миловидной девушке. Другая рекламирует коньяк: бутылка с четким названием марки вожделенного напитка стоит рядом с поясной фотографией привлекательной особы, стыдливо прикрывающей свой пышный бюст. Как я заметил, в Испании рекламы несравненно меньше, нежели, скажем, в США, да и размеры ее куда скромнее.

Мимо проходят с сумками под мышкой девочки-школьницы в одинаковых костюмах — синий верх, серая юбка. Пересекая широкую авениду Перис-и-Валери, следует повозка. Возница, пожилой небритый испанец, торопливо погоняет мерина, спеша укрыться в переулок. Его телега нагружена каким-то домашним скарбом. Рядом с возницей мальчонка лет десяти в сильно поношенном пиджачке и старых брюках — видимо, сын. Оба одеты убого, и скарб их убогий. Поэтому, как потом я понял, они и спешили поскорее укрыться от посторонних глаз.