Герман Малиничев - На суше и на море, 1989 [антология]

Города и крупные населенные пункты, через которые катился вал истории и которые сами были центрами всех экономических и политических событий, где четче всего ощущалось биение пульса жизни, сталкивались различные культуры и наслаивались материальные и духовные ценности разных времен, могут с полным основанием считаться перекрестками эпох. Настолько в обобщенном виде здесь представали последствия военных и политических коллизий, ярко высвечивались особенности сменявших друг друга завоевателей и правителей, активно развивались ремесла и производства, оказывавшие влияние на становление производительных сил. В череде городов, внесших наиболее ощутимый вклад в экономическую и политическую историю сирийского государства, выделяется Дамаск.

Итак, Дамаск, столица Сирии, первые упоминания в истории о котором датируются XXV в. до н. э. и относятся к эпохе царства Мари. Истории о возникновении Дамаска окутаны легендарной дымкой и имеют больше отношения к мифотворчеству, нежели к реальностям жизни. Существует множество версий происхождения его названия. По одной, оно берет начало в имении сына Ноя — Дамашык Бен Кани Бен Малик Бен Арфахшаз Бен Сам Бен Нух, по другой — от глагола «дамшака» — торопиться, ибо город якобы строился в спешке, по третьей — от латинского слова «думаскус», отражавшего в превосходной степени прелести города и впоследствии арабизированного под Димашк. Стефаний Византийский, живший в VI в. н. э., полагал, что название столицы — производное от имени Дамсакус — героя и сына бога Гермеса, пришедшего в Сирию из Греции и основавшего город своего имени. Легенды эти можно продолжать, благо их много, впрочем не надеясь угадать истоки названия Димашка — современного Дамаска.

Между тем важна не этимология этого слова и не корни, лежащие, в его основе. Гораздо важнее узнать, что во все времена Дамаск производил неизгладимое впечатление на тех, кто впервые видел его, очаровывая путников красивейшими пейзажами, прохладой садов, обилием воды, которая у арабов во все эпохи ценилась более всего. Столь выраженные достоинства позволили великому географу и историку средневековья Закарии Бен Мухаммаду эль-Казвини с полным правом процитировать в своих записках своего авторитетного современника Абделлу Бен Умру Бен эль-Ас, который сказал о Дамаске следующие слова: «Были разделены блага на десять частей, и девять из них пребывали в эш-Шаме, а десятая часть — в остальных землях, и было зло разделено на десять частей, и только одна часть была в эш-Шаме, а остальное — в других землях».

Но не только арабы восхищались городом. Экспансивные французы, жившие в отдаленную от нас эпоху и относившиеся к творческой элите, дружно присоединялись к восхищенному хору голосов, не скупившихся на самые лестные эпитеты в адрес города, и сами вносили в его воспевание свою лепту, олицетворяя его с «легендарным Востоком», «божьим раем», нарекая городом с «прекрасным именем в сиянии мечей», «поражающим человеческий взор», «прекрасной родинкой на лике земли».

Однако времена трогательных пасторалей ушли в прошлое, и нынешний Дамаск не вызывает уже умиления своей умиротворенностью, изнеженностью и расслабленностью, навеянными полуденным кайфом в прохладных харамликах и салямликах. С той поры город сильно изменился, разросся, возмужал, познав восстания и революции, обзавелся собственной промышленной базой, поубавил зелени, но приобрел больше камня и стали, гари двигателей и копоти заводских труб. Хотя, что греха таить, и сейчас еще с 200-метровой высоты обзорной площадки на Касьюне, безуспешно пытаясь охватить одним взглядом распластавшийся внизу городской пейзаж, испытываешь невольное волнение не только от высоты, но и от масштабов столичной панорамы, и от опирающегося на десятки веков величия, каким дышит этот крупный город.

Взирая на Дамаск с высоты птичьего полета и стремясь угадать его конфигурацию, при некотором воображении приходишь к выводу, что он напоминает очертания самолета с длинными крыльями городских районов Рукн эд-Дин, Абу-Джараш, эль-Мухаджирин, эль-Мезза и Димашк эль-Джадида. Утолщенный фюзеляж образован кварталами эс-Сальхие, Бахса-Санджакдар и другими, а непропорциональный стабилизатор — районами от Баб-Мсалли до эль-Кыдам и от эль-Кусаа до Джубара.

Хорошо видны только кварталы у подножия горы да приметные здания в центре, а старый город — мадина — из-за дальности только угадывается по морю плоских крыш, из которых пиками торчат минареты и высверкивают купола мечетей. А между тем еще совсем недавно, скажем в 40-е годы, мадина была признанным центром столицы, и присущий ей облик был и обликом всего Дамаска, внешне мало изменившегося в ту пору со времен османского владычества.

Ныне столица необозрима, и это не преувеличение. Античный Дамаск был карликом по сравнению со средневековым — Омейядская мечеть занимала четвертую его часть в 715 году, а средневековый — пигмей по сравнению с сегодняшним.

Античный Дамаск имел вид прямоугольника, заключенного в стены, в которых было проделано восемь ворот. Однако в разные эпохи их число менялось. Ныне же мадина не имеет столь четкой формы, но по-прежнему вытянута с востока на запад, часть стен снесена, ров засыпан, чтобы облегчить движение людей и транспорта.

Композиционным центром мадины уже многие века остается Омейядская мечеть. Халиф эль-Валид Бен Абд эль-Малик построил ее размерами 1300 футов с востока на запад и 1000 футов с севера на юг. На строительство и украшение мечети ушел подушный налог со всего эш-Шама за два года, который составлял «тысячу тысяч динаров и еще двести тысяч динаров». В результате появилась одна из самых красивых в мусульманском мире мечетей. Таковой она оставалась до 1044 года, когда в эпоху Фатимидов сгорела. После этого она горела еще шесть раз в разные времена. Последний — в 1893 году, но каждый раз восстанавливалась в былой красоте.

Периферийные зоны старого Дамаска тяготеют к городским воротам, ведущим внутрь кварталов от бывших пригородов за пределами городских стен. В западной оконечности города стоит крепость, сильно обветшавшая, а потому и полностью реставрируемая ныне.

Многие кварталы и улицы старого Дамаска выглядят также, как и сотни лет назад. Здесь преобладают двухэтажные глинобитные дома, сквозь обмазку которых проступают деревянные брусья. Они чередуются с каменными строениями. Все в основном коричневатого оттенка; глухие стены, арки и крытые переходы, проулки извилисты и узки, сверху нависают ветхие деревянные балконы, зелени не видно. Окон — минимум: все они выходят во внутренние дворики. По улице встречаются только проемы в стенах без козырьков и парадных. Это — двери в жилье, часто украшенные вычурными ручками, заклепками и накладками из бронзы и меди. Если войти внутрь такого дома, может случиться так, что в глаза бросится разительный контраст между его непривлекательным внешним видом и потому неожиданно богатой (в смысле художественной ценности) внутренней отделкой, хотя живут здесь преимущественно простые семьи, для которых окружение себя дорогими в работе художественными произведениями местных ремесленников — не самая насущная потребность.