Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Амрит немного помолчала и произнесла:

– Я читала, что поведение некоторых людей, которым были имплантированы чипы второго поколения, через некоторое время по многим признакам начинало напоминать аутистическое.

– Можно сказать и так. – Глория резко встала, ее кулачок выскользнул из ладоней Амрит. Девушка скрестила руки на груди и продолжила, стоя вполоборота. Скользнувшая вперед густая прядь волос скрыла от Амрит часть ее лица. – К концу третьей недели две из нас свели счеты с жизнью, одна попала в больницу с сотрясением мозга от ударов, которые нанесла себе сама, еще две просто сошли с ума и пребывали в бреду: НЛО, воспоминания из прошлых жизней, кровавый Кришна и пастушки и тому подобное. Или это был Вишну и пастушки? Никогда не могла запомнить.

– Это пять человек, – сказал Амрит. – Ты говорила, что чипы имплантировали шестерым. Что…

– Было ли у меня сотрясение или я сошла с ума? Ни то ни другое, племянница. Мне повезло.

– Повезло?

– Верно. Повезло. – Она была недвижима и прекрасна, словно каменное изваяние. – Произошедшее было так ужасно: Пиннаи спрыгнула с крыши часовни, думая, что умеет летать; Фатима подожгла себя, чтобы живым пламенем очистить свою карму; Варали пыталась выбить из своей головы какие-то голоса, – а я ничего не почувствовала.

Она взглянула на Амрит, светодиоды отбросили тени ей на лоб.

– Ты понимаешь, Амрит? Я ничего не чувствовала. Вообще ничего. Я видела все это своими глазами – я была там, когда Пиннаи прыгнула с крыши, но у меня было ощущение, что я смотрю триллер по телевизору. Произошедшее не тронуло меня. Я даже помогала сестре Камале наводить порядок во дворе часовни. К тому времени я даже не могла ненавидеть ее. И теперь мы подходим к тому, о чем не должен знать мой муж.

– Я не понимаю, – сказала Амрит. – Я думала, об исправительной школе…

– Нет, об этом Саавит знает. Ему известно и про чип. Я рассказала в ночь перед свадьбой, хотела быть честной с ним, ведь Саавит так добр и внимателен ко мне. Но я побоялась открыть ему всю правду до конца.

– Нет, Глория, подожди. – Амрит поднялась на ноги. Ей вдруг стало очень страшно. – Может… лучше мне ничего не знать?

Но девушка была полна решимости закончить рассказ.

– Я должна. Если ты не узнаешь всю правду, то можешь принять ошибочное решение. Мне небезразлична судьба Миры, она напоминает меня в этом возрасте. Какой бы я стала, если бы со мной не произошел весь этот ужас. Я хочу сказать тебе, Амрит, важно, чтобы ты понимала все возможные последствия этой операции. Знаешь, эта отрешенность, которую дал мне чип, никуда не исчезла. Она осталась навсегда.

Некоторое время спустя Амрит непонимающе спросила:

– Врачи ведь удалили чип, не так ли? Я же видела тебя и сердитой, и грустной, и радостной. И ты становишься такой счастливой рядом с Саавитом… Они вытащили чип?

– Да, чип они удалили, – кивнула Глория. – После операции я вновь могла испытывать весь спектр человеческих эмоций. Но мне все стало безразлично. Мое тело чувствует отвращение, вожделение, страх, комфорт, но не я. А я наблюдаю за тем, как оболочка переживает все эти эмоции. Моя сущность не откликается, внутри меня словно зияет пустота… Все в порядке, – добавила она, улыбаясь Амрит. – Я уже привыкла. Я забочусь о Саавите, насколько могу, он очень добр ко мне. О Дакоте и всех вас. Я так благодарна за возможность быть частью семьи!

Амрит от всего сердца захотелось, чтобы девушка начала кричать, плакать или ругаться. Что угодно, но только не то, что она видела в это момент: Глория просто стояла рядом с ней и рассуждала о самых близких ей людях так, словно о дальних родственниках или героях одной из прочитанных книг.

– Вот почему я так много времени провожу в кафе, наверное. Да, благодаря моей работе материальное состояние нашей семьи более стабильно. Но там. в кафе, мне не надо притворяться, что моя сущность не потеряна. Я могу забыться в Сети, в графических программах, где бы то ни было. Я становлюсь средоточием информации, если так можно сказать. – Она наклонила голову. – Может, я выразилась недостаточно ясно.

– Ты хочешь сказать, – в отчаянии пролепетала Амрит, – что у тебя произошел некий разрыв с чувственной частью самой себя? Как бывает при посттравматическом расстройстве? – Но, проговаривая все эти слова, она уже знала, что Глория имела в виду совершенно иное. Ужас, охвативший ее, неумолимо нарастал. Амрит внимательно посмотрела на молодую жену своего дяди, и ей показалось, что она видит девушку впервые.

– Нет, вот что я хочу сказать, – произнесла Глория и взяла со стола заварник. Она шагнула к раковине, вытянула вперед свою тонкую руку с длинными ухо-женными ногтями и спокойно начала выливать на нее обжигающе горячий чай, при этом не проявляя ни малейших признаков боли или беспокойства.

Амрит смотрела, как нежная кожа девушки краснела, пальцы дергались, и думала: «Она не человек. Она больше не человек». И едва не рассмеялась: разве не было это божественным признанием небытия, того, к чему так стремятся буддисты? Наивысшее состояние освобождения – нирвана? Разве не это имеют в виду христиане, когда говорят: «Не я, но Христос во мне»? Опомнившись, Амрит схватила девушку за запястье, выбила у нее чайник, мгновенно включила холодную воду и подставила обожженную руку Глории под ледяную спасительную струю. Девушка не сопротивлялась, она спокойно наблюдала за происходящим, как будто это не ее рука, а чужая, хотя боль, конечно же, должна была быть нестерпимой.

– Что случилось? Мы слышали шум! – В дверях кухни появилась миссис Чодхури, следом за ней шел дядя Саавит. Она тут же заметила осколки разбитого чайника, разлетевшиеся по полу, растекающуюся лужицу горячего чая, листья заварки и покрасневшее запястье Глории. – Боже мой! Ты в порядке? Дай мне руку, девочка моя. Саавит, возьми швабру! – Она встала между Амрит и Глорией и взяла руку девушки в свою. – Амрит, алоэ! – Ни слова не говоря, Амрит развернулась и выбежала из кухни, оставив позади разгневанного Саавита. На подоконнике рядом с пожарной лестницей росло алоэ. Амрит сорвала три крупных листка и поспешила с ними обратно.

Из своей комнаты вышла Мира и остановилась посередине гостиной. Она была очень бледной с покрасневшими от слез глазами.

– Что случилось? – спросила она. – Мама, что произошло?

– Ничего, родная, – бросила Амрит через плечо. – Небольшой несчастный случай, вот и все. Возвращайся в свою комнату, я сейчас приду. Мне нужно поговорить с тобой.

Амрит вернулась на кухню. Саавит вытирал пролитый чай, аккуратно собирая осколки разбившегося заварника, но в остальном картина была прежней: ее свекровь осторожно поливала холодной водой обваренное запястье Глории, а та равнодушно наблюдала за происходящим.