Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– Алоэ, – произнесла Амрит.

Миссис Чодхури даже не обернулась:

– Спасибо, дорогая. Будь добра, разрежь листья вдоль и соскреби мякоть в чашку.

– Конечно, мама, – ответила Амрит.

Она достала из кухонного ящика острый нож, села за стол и аккуратно разрезала листья алоэ, обнажив их блестящую сочную мякоть. Отложив нож в сторону, Амрит взяла ложечку со своего блюдца и тщательно выскоблила прозрачный гель в чашку, после чего передала ее свекрови. Амрит постояла немного, не зная, что делать дальше, потом вышла из кухни. Миры в гостиной уже не было. Стоя в коридоре перед закрытой дверью комнаты дочери, Амрит на мгновение заколебалась, затем постучала.

– Мира?

– Заходи, мама, я здесь.

Как устало звучит ее голос, подумала Амрит и приоткрыла дверь. Мира сидела на ковре, скрестив ноги. На коленях у нее лежал открытый учебник. Она подняла глаза, увидела мать, стоящую в дверном проеме, и разрыдалась. Амрит подошла к ней и села рядом.

– Прости меня, мама, – пробормотала Мира. – Мне очень-очень жаль. Не соглашайся на операцию. Пожалуйста, мамочка, не соглашайся. Я стану хорошей, я сделаю все, что угодно, только не разрешай им чипировать меня. Пожалуйста, умоляю тебя.

– Тише, тише, моя девочка. – Амрит обняла дочь и прижала ее голову к своей груди. – Тише, все хорошо. Никто никого не собирается чипировать.

– Но помощник заместителя директора школы сказал, что…

– Помощник заместителя директора школы может оставить свое мнение при себе, – ответила Амрит, – впрочем, так же как и сам Мехта. Я никому не позволю имплантировать чип моей дочери, и точка.

– Но он сказал, что они исключат меня из академии… А ты так много работаешь для этого…

– Да-да, твоя мама много работает и охвачена глупой гордостью и стремлением дать своей дочери те возможности, которые ей самой не хватило смелости получить. Есть и другие школы – возможно, не столь известные и престижные. Ну и что?

– Но, мама…

– Все будет хорошо, Мира. Никаких няня-чипов, и хватит об этом. – Она поцеловала дочь в макушку и прижалась к ней щекой. Потом нежно коснулась губами ее красивого ушка. – Только не переставай чувствовать, Мира, – прошептала она, охваченная нахлынувшими эмоциями. – Ведь это так прекрасно! Какие бы неудобства порой ни доставляли эти переживания. Ведь если ты утратишь способность чувствовать, ты станешь подобна каменному божеству. Ты исчезнешь, останется одна внешняя оболочка. Не забывай об этом, Мира Обещай мне.

– Я не забуду, мамочка, обещаю, – ответил ей дочь, возможно, и не понимая до конца всего, что сказала Амрит. Обнявшись, они сидели на полу. Амрит крепко прижимала к себе Миру и думала, какие страшные силы ворвались в ее жизнь чтобы заглушить ее собственные страсти. Но вдруг другая мысль промелькнула у нее в голове, заставив Амрит немного отклониться и заглянуть в лицо дочери. – Кстати, – голос матери звучал непреклонно, – если ты собираешься не давать спуску всем хулиганам, которые посмеют тебя задеть, тебе стоит больше времени уделять спортивным тренировкам. Пока мы подыскиваем тебе другую школу, думаю, тебе надо возобновить ваши уроки по боксу с дядей Саавитом. Ты меня поняла?

– Да, мамочка! – закричала ее маленькая бунтарка. – Конечно! – И они вновь крепко обнялись и сидели так, пока старшая миссис Чодхури не заглянула в комнату. Увидев представшую ее взору идиллическую картину, она спросила мягким голосом: никто ведь в этом сумасшедшем доме не будет возражать, если она снова заварит чай, теперь, когда буря прошла стороной?

Элизабет Бир родилась в штате Коннектикут. Писательница провела несколько лет в пустыне Мохаве неподалеку от Лас-Вегаса, а сейчас вернулась в родные места. В 2005 году она получила премию Джона Кэмпбелла за лучший дебют, а в 2008 году – премию «Хьюго» за рассказ «Береговая линия» («Tideline»), он же принес ей и премию Теодора Старджона, которую Бир поделила с Дэвидом Моулзом. В 2009 году она получила еще одну премию «Хьюго» за небольшую повесть «Шогготы в расцвете» («Shoggoths in Bloom»), Произведения писательницы публиковались в «Asimov’s», «Subterranean», «Sei Fiction», «Interzone», «The Third Alternative», «Strange Horizons», «On Spec» и других изданиях, а также представлены в сборниках «Цепи, которые ты отвергаешь» («The Chains That You Refuse») и «Новый Амстердам» («New Amsterdam»), Перу Бир принадлежат три высоко оцененных критиками научно-фантастических романа: «Выкованная» («Hammered»), «Шрам» («Scardown») и «На связи с миром» («Worldwired»), а также фэнтезийный альтернативно-исторический цикл «Век Прометея» («The Promethean Age»), включающий романы «Кровь и железо» («Blood and Iron»), «Виски и вода» («Whiskey and Whater»), «Чернила и сталь» («Ink and Steel») и «Ад и Земля» («Hell and Earth»). В числе других книг автора можно отметить романы «Карнавал» («Camival»), «Глубинное течение» («Undertow»), «Холод» («Chili»), «Пыль» («Dust»), «Все разрушенные ветром звезды» («АН the Windwracked Stars»), «У горного хребта» («By the Mountain Bound») и повесть «Существа из костей и драгоценностей» («Bone and Jewel Creatures»). Веб-сайт писательницы находится по адресу: www.elizabethbear.com.

Сара Монетт родилась и выросла в Оук-Ридже, штат Теннесси, одном из секретных городов проекта «Манхэттен». Она получила ученую степень, защитив диссертацию по английской драме времен Ренессанса, и в настоящее время живет и работает в вековом доме в верховьях Среднего Запада. Ее перу принадлежит серия под названием «Теория лабиринтов» («Doctrine of Labynnths»), состоящая из романов «Мелузина» («Melusine»), «Раритет» («The Virtu»), «Сторожевая башня» («The Mirador») и «Корамбис» («Corambis»). Рассказы писательницы печатались во многих изданиях, включая «Strange Horizons», «Aeon», «Alchemy» и «Lady Churchill’s Rosebud Wristlet», и объединены в сборник «Костяной ключ» («The Bone Key»), Веб-сайт Сары Монет: www.sarahmonette.com.

Бир и Монетт уже работали в соавторстве над рассказами «Собачий остров» («The Ile of Dogges») и «Буджум» («The Boojum»), а также над романом «Спутник волков» («А Companion to Wolves»). И вот они вновь объединили усилия в леденящем душу рассказе о межпространственном специалисте по борьбе с вредителями и его очень необычной помощнице.

Через блестящий исцарапанный шлюз Израиль Иризарри шагнул на станцию «Кадат». Он чуть пошатывался, привыкая к местной гравитации. На плече у него, растопырив щупальца и вытянув шею, восседала Мангуст и пробовала воздух высунутым языком, цветом выражая вопрос. Еще несколько шагов – и он тоже почувствовал запах, который уже унюхала Мангуст: едкую аммиачную вонь личинок.

Он дважды коснулся обвившегося вокруг шеи щупальца, что означало «скоро». Изменив окраску, Мангуст оцветила удовольствие, и Иризарри, утешая и сдерживая, погладил гладкую бархатистую остренькую мордочку. Подаваясь к ласкавшей ее руке, зверюшка сверкнула четырьмя фасеточными и двенадцатью простыми глазками и смягчила, но не изменила цвет. Ей не терпелось поохотиться, и он не винил ее за это. Буджум «Манфред фон Рихтгофен» заботился о своем хищнике. А Мангусту пришлось довольствоваться рационом Иризарри, а она терпеть не могла питаться мертвечиной.