Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– Но почему? – спросил Моралес. – Все знают, что они за птицы.

– Не забывай, Хесус, родители защищали его от внешнего мира, – вставил я.

– О да. Надо полагать, в таких условиях кто угодно сохранит наивность. Так что ты делаешь тут, на «Жукове», для нашего большого начальника?

– То же самое. Он пристрастился к подслушиванию чужих мыслей. Несколько дней назад я предупредил его, чтобы не ссорился с тобой, – сказал он и кивнул мне. – Я сказал ему, что ты готов его убить. Он не трус – но и, между прочим, не дурак. Ты такой же здоровый, да еще и на сорок лет моложе, и он решил отступить. И, разумеется, – добавил он как ни в чем не бывало, – я рассказал ему про Зайца.

– Которого мы не нашли.

– Это просто выводит его из себя. На борту есть кто-то, кому вовсе не надо быть здесь, и они враждебно настроены по отношению к нему.

– Они – значит, безбилетник не один?

– Нет, просто – он или она, я не знаю. А все эта сверхпрочная сталь, – пожаловался он. – Перегородки. Даже обычный металл здорово мешает, заглушает частоты, которые я мог бы уловить. Конечно, при условии, что они вообще электромагнитные – эксперты придерживаются разных мнений по этому поводу. Но сверхплотный металл еще хуже. Ну, – сказал он, приканчивая третью и последнюю кружку пива и соскальзывая с барной стойки, – увидимся позже, парни. Смешно, конечно, но мне нужен… сон красоты.

Когда он ушел, мы с Моралесом просто сидели, глядя друг на друга и думая: «Боже, во что я вляпался?»

– Карлик-телепат, – сказал он, начиная перечислять странности нашего корабля. – Чокнутый генерал. Враждебный и, по всей вероятности, невидимый Заяц. Семьдесят военнослужащих, включая головорезов, дрочеров, кретинов, гениев, сержантов и шлюх. Вооружение, достаточное, чтобы разнести пару-тройку цивилизаций. Я ничего не пропустил?

– Нас, – сказал я.

– О да. И мы тоже.

Так вот, Хесус, когда двое мужиков живут в таком тесном соседстве, как мы с твоим папой, они начинают вести себя как женатая пара. Это называется «привязанность». Ты начинаешь догадываться, что скажет сосед по комнате, когда он еще и рта не раскрыл. Ты ненавидишь, как он храпит и похрюкивает во сне, но когда его нет на месте, ты не можешь спать именно потому, что он не храпит и не похрюкивает. Вы спорите по каким-то несусветным мелочам. Моралес выводил меня из себя, размышляя о природе псевдогравитации – она электростатическая или нет? Я же уподобился Шерлоку Холмсу, которому было плевать, Солнце вращается вокруг Земли или наоборот, потому что это не имеет отношения к его работе. Я сказал Хесусу, что ему не хватит квалификации, чтобы обсуждать технические проблемы или даже понять, когда кто-то ему их растолкует. Он сказал, что мне повезло, ибо я начисто лишен любознательности.

– Некоторые из наиболее успешных созданий природы лишены ее, – отметил он. – Вспомни, например, таракана.

Вот так, бодрствуя и пребывая во сне, работая и ссорясь, мы с Хесусом привязались друг к другу, тем более что работу мы выполняли по большей части одинаковую и почти все время были вместе. Мы обсуждали свои проблемы, амбиции, надежды и мечты и вступили в союз против враждебно настроенных внешних элементов, в первую очередь генерала. Вскоре после прибытия на «Жуков» мы начали прикидывать, как бы его убить.

Это была не совсем месть, хотя и отомстить, конечно, хотелось. Нам нравилась полковник Делатур, пилот; мы уважали ее. Она казалась решительной и разумной – и всяко меньше мешала осуществлению нашей миссии, чем Шлехт. Проблема была в том, чтобы избавиться от нашего семизвездного психа так, чтобы это выглядело несчастным случаем. После беседы с Косом мы решили по мере возможности пропускать обеды комсостава, беспокоясь, как бы карлик не уловил наши мысли. Однако, как заметил Моралес, к этому времени Шлехт уже так всех достал, что даже его личный экстрасенс не сразу бы понял, кто именно желает ему смерти.

И вот однажды ночью, когда мы лежали в койках – Моралес занимал верхнюю, а я нижнюю – и шепотом плели заговор против командира, из сучьего мячика донесся не его громоподобный голос, но интеллигентный акцент полковника Делатур.

– Лейтенант Кон? Лейтенант Моралес? Могу я попросить вас подойти на мостик, если не трудно? Дело весьма срочное.

Моралес свесился с койки и уставился на меня. Я вытаращился на него. Поскольку самым вежливым, что нам ранее приходилось слышать из этого прибора, было «БРОСАЙ ДРОЧИТЬ, ХВАТАЙ ПОРТКИ!», мы поняли, что случилось что-то важное.

На мостике собрался весь комсостав, за исключением Шлехта, протирая заспанные глаза. Одеты были как попало – мундиры поверх пижам и все такое. Нижняя палуба дрожала – работая генератор темной энергии, а значит, мы готовились войти в ту подобную пустому пузырю вселенную, о которой все были наслышаны, в то место, куда отправляются хорошие корабли, когда превышают скорость света.

Сначала я решил, что стряслась какая-то экзотическая техническая накладка. Но полковник Делатур приготовила для нас куда более радостное и волнительное известие. Холодным звучным голосом она приветствовала нас:

– Добрый вечер, джентльмены. Генерал Шлехт убит.

Мы с Моралесом смотрели друг на друга, «озаренные страшной догадкой», как сказал поэт. Каждый думал: «Гребаный ты придурок, сделал – и мне не сказал?»

Мы все еще стояли, разинув рты, когда Делатур добавила:

– Не думаю, что эта утрата вызовет бурное сожаление, но к тому, что на борту присутствует убийца, необходимо отнестись серьезно. Лейтенант Кон, нам нужен действующий офицер Сил Безопасности – не возьмете ли на себя эту обязанность? Лейтенант Моралес примет командование вашим взводом, как и своим собственным. Лейтенант Кон, ваше первое задание – расследовать смерть генерала Шлехта.

Обрати внимание, она не стала ждать моего согласия с новым назначением и обязанностями. Когда дело касается чего-то принципиально важного для военных, например пренебрежения пожеланиями подчиненных, коль скоро им отдан приказ, Космическая Служба и Служба Безопасности действуют примерно одинаково.

Что касается меня, то я глубоко вздохнул и отчаянно попытался вспомнить, что я узнал на двух-трех лекциях по криминалистике, которые прослушал, и сказал – надеюсь, достаточно спокойно и уверенно:

– Покажите мне тело.

Она провела всех в изогнутый коридор, заканчивающийся дверью в кают-компанию. «Состав преступления» лежал лицом вниз, полностью одетый, в нескольких метрах от дверей своего бывшего кабинета. Кос, как верный пес из сентиментальных историй, сгорбился над телом, беспомощный и потерянный.

Я постучал его по плечу, и он молча отодвинулся. Видимых повреждений на теле нашего бывшего командира не было, разве что из носа и рта натекла приличная лужа крови. Она местами свернулась, значит, труп был не совсем свежий. Я потянул его за руку – она еще гнулась, но, судя по частично открывшемуся лицу, окоченение уже началось. Определить хронологию событий было трудно – разные тела ведут себя по-разному, а внутри корабля было прохладно – температура поддерживалась на уровне десяти градусов.