Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– Барри Тенлер?

– Да, я Барри Тенлер.

Тяжелое дыхание, и наконец:

– Я знаю, что ты чувствуешь.

– Вы о чем?

И тут в механическом голосе появлялось что-то вроде боли. По идее, это невозможно – но я слышал собственными ушами.

– Просто хочу, чтобы ты знал: кое-кто тебя понимает. Кое у кого такая же ситуация.

– Ну так давайте помогу…

И в этот миг прерывалась связь.

Что еще за ситуация? Он тоже карлик? Безработный спец по пиару? Отец ребенка с серьезными генетическими дефектами?

К этой загадке добавилась новая, когда объявились федеральные агенты. И они вели себя не менее уклончиво, чем мой анонимный собеседник.

– Мистер Тенлер, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

– Мне понадобится адвокат?

– Ну что вы. Это вопросы самого общего плана, и мы действуем в общенациональных интересах. Вы действительно способны нам помочь.

Это меня сбило с толку. АЗЧ обычно не просит «помощи», а требует, и эти агенты мало напоминали держиморд, что допрашивали нас с Джейн после встречи с Группой. Визитеры, мужчина и женщина, были ростом невысоки, хорошо сложены и вели себя прилично, явно решив обойтись без угроз. Мне стало интересно, да и скучать уже надоело. Я разрешил войти. Наверное, хотелось посмотреть, каково им будет на карликовых стульях – когда колени поднимутся над кофейным столиком, точно гималайские вершины.

– Мистер Тенлер, в последнее время у вас не было проблем со здоровьем?

– Что?.. Нет, все в порядке.

Я понял: речь не о моей хронической боли. И не о столь же хронической жалости к себе.

– И ничего похожего на симптомы простуды?

– Грипповал несколько месяцев назад, но с тех пор – ни разу.

Я заметил, что гости не переглядываются друг с другом.

– А в чем дело-то? Будьте любезны объяснить, прежде чем задавать новые вопросы.

– Сэр, мы охотно дадим объяснения, – уступчиво проговорила женщина, симпатичная, ростом примерно пять футов и дюйм, и улыбнулась мне совершенно как ровне, отчего я сразу озверел: ненавижу эти дешевые приемчики! – Но прежде все-таки разрешите еще один вопрос, крайне важный. Не пытался ли с начала апреля кто-нибудь из Группы связаться с вами?

– Нет.

Возможно, шифрованные звонки поступали от Группы, но я решил, что федеральным агентам о них знать ни к чему.

– Благодарю вас, мистер Тенлер, – заявила женщина с таким видом, будто добилась своего, и вручила мне визитку.

Элайн Браун, Агентство по защите человека.

– Позволю себе еще раз спросить: что все это значит?

– Прошу обратиться к нам, если с вами что-нибудь случится или кто-нибудь из Группы выйдет на контакт, – проговорил мужчина. – А то наши информаторы намекают…

Он не договорил, а я решил не уточнять, на что конкретно намекают информаторы. Должно быть, агент и так сказал слишком много. Когда они ушли, я еще долго разглядывал карточку Элайн Браун и ломал голову: да что же происходит, черт побери?

Через две недели я все узнал. И весь мир узнал, но я был первым.

Опять раздался звонок после полуночи, и на сей раз я не испытывал желания отвечать. Весь день провел в больнице. В 16:43 скончался Мартин, мой несчастный партнер по маджонгу. Из его родни при этом присутствовала только старушка мать, и она упала в обморок. Я для нее сделал все, что мог, а мог мало, и домой добрался поздно. Чтобы не терзать себя раздумьями о тщете всего сущего, хватил тройную порцию виски с содовой, но без толку.

Прикроватные часы показывали 02:14.

– Чего надо?! – вызверился я на экран.

– Барри Тенлер.

Это не было вопросом. Экран оставался темен.

– Вот что, нынче я не в настроении, давай без этих игр…

Тут до меня дошло, что голос на этот раз не механический, не искаженный. Нормальный женский голос, и я его слышал раньше.

– Выслушай меня, это вопрос жизни и смерти и касается того, кого ты любишь. Необходимо увезти Джейн Сноу в безопасное место, причем немедленно. Не дожидаясь утра.

– Чего-о?.. Да кто ты…

– Кто я – неважно. Увези ее и спрячь.

– Почему? Что происходит… Нет, не отключайся! Ты…

Где же этот голос звучал раньше?

– Действуй. Прощай.

Вспомнил!

– Ты та женщина из Группы. Складской подвал. «Три тысячи двести четырнадцать».

Одна из двух фраз, произнесенных ею тогда.

Она молчала. Но оставалась на линии.

А мой сонный мозг соображал все лучше и лучше:

– И звонки эти шифрованные… «Кое-кто тебя понимает. Кое у кого такая же точно ситуация…» Ты была влюблена в Измаила?

– А они его убили!

Но она тут же взяла себя в руки. Когда такая женщина всего лишь на секунду утрачивает самоконтроль, можно судить о том, сколь велико ее горе. Даже самого крепкого человека душевная боль заставляет порой действовать безрассудно.

– Я тебя недооценивала, – сказала она.

«Ты далеко не первая», – чуть было не брякнул я. В груди собирался тугой комок страха. Не верить этой женщине не было оснований.

– Что за опасность угрожает Джейн? Объясни, пожалуйста.

Вытерпев долгую паузу, я дождался:

– А черт, почему бы и нет? Ладно, Барри Тенлер, будь по-твоему, но только учти: найти меня ты не сможешь. Ни ты, ни Группа. Да к тому же уже сегодня утром все это будет оглашено. Что-нибудь слышал об окситорине?

– Нет.

– После мартовского визита на склад в течение нескольких дней у тебя не было болезненных ощущений?

Страх мигом набрал силу.

– Вроде симптомов гриппа?

– Грипп тут ни при чем. Следующий вопрос: ты потом не замечал за собой несвойственных поступков? А с Джейн такого не бывало? А те, с кем ты обменивался телесными жидкостями, особенно слюной, вели себя как обычно?

Я ни с кем не обменивался телесными жидкостями, в том числе и слюной. Но сразу вспомнил предшествующий разговору на складе обыск. Меня всего ощупал охранник, причем заставил открыть рот и высунуть язык. И ладони у этого типа были омерзительно скользкие.

У меня сперло дыхание.

– Что… что такое окситорин?

– Не бойся, от него не умирают. Группа, если ты не забыл, состоит из идеалистов. Правда, эти идеалисты прикончат всякого, кто выйдет хоть на два дюйма за границу резервации. – От ее хохотка у меня мороз пошел по коже. – Да, сама знаю, он был тщеславный дурак, но я его любила. Можешь смеяться надо мной… Нет, не станешь, ты ведь и сам в рабах у такой же красивой пустышки. Как я не могла с собой справиться, так и ты…

– Погоди… Что такое окситорин?

Она успокоилась, едва начала излагать сухие факты; из голоса исчез страдальческий цинизм.

– Нейропептид, близкий родственник окситоцина, гормона, который выделяется головным мозгом и гипофизом. Как и окситоцин, окситорин влияет на социальное поведение. В частности, на родительские инстинкты. Если к молодой самке крысы, ни разу не имевшей потомства, подселить чужих крысят, она в течение сорока восьми часов соорудит гнездо и примется кормить подкидышей. Если убрать нейропептид из мозга самки, она и на своих родных детенышей перестанет реагировать, позволит им умереть. То же и с обезьянами. То же и с…