Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая
- Название:Курьер. Книга вторая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая краткое содержание
Курьер. Книга вторая - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И вдруг очнулся. Ощущая необычайную лёгкость во всём теле.
Я открыл глаза и быстро осмотрелся, оценивая обстановку: рядом со мной стоял высокий и массивный как кряжистый дуб Старик, держась за сердце, сам я лежал на полу в лужицах крови и мучительно соображал.
Поглоти тебя Бездна! Увидев прямо над собой искажённое лицо Старика, я недолго думая, перекатился и вскочил на ноги, разминая колени… Секунду! Колени?! Глаза?! Великий Космос, я исцелён! Но кем?! Или чем?! Что это было такое?!
Капитошкин размассировал грудь и вперил в меня холодный взгляд колючих глаз. На его лице явно мелькнули раздражение и досада.
— Да ты полон сюрпризов, Преображенский, — проскрипел он.
Я отступил к столу, кончиками пальцев спрятанной за спину руки нащупывая что-то посолиднее, чем мои кулаки, и вдруг укололся об острое жало древней перьевой ручки, которую Капитошкину когда-то подарили за заслуги на своём поприще. Ручка?! Ну… хоть что-то.
— Положи её, — вдруг произнёс он хрипло, глядя на меня. — Положи ручку на место!
Я покрутил её в пальцах, отмечая оригинальный узор и взял поудобнее, готовясь.
— Положи на место! — закричал Старик и одним тигриным прыжком ринулся на меня.
Я резко шагнул влево, блокируя и уводя в стороны его меткие и быстрые удары, дождался момента, перехватил подмышку руку Капитошкина и взмахнул рукой со своим мини-кинжалом, метя в точку под подбородком.
Да кто же он?! Великий Космос, человек не может ТАК быстро реагировать! Даже любой курьер бы здесь не успел! А он… Кончик пера лишь чуть оцарапал ему кожу, в тот же миг пальцы его зажатой руки как крючья впились мне под рёбра, едва не ломая их. Перехватив руку с ручкой, он вывернул её, я выгнулся и развернулся, спасаясь от боли в трещащем и уже почти ломающемся плече, ещё один пинок под коленную чашечку, мои ноги подкосились, и Старик замахнулся.
— Она бросила тебя, Преображенский, — прорычал он, удерживая меня за плечо, и, наступив на голень, всё сильнее выворачивал мою руку. — Бросила умирать.
Короткий замах. Я рванулся, но меня как будто сдавило тисками. Пальцы Старика чуть не ломали мне кости, его нога на моей голени грозила расплющить её. Я молча вырывался, но в кои-то веки должен был признать — силы были не равны. Он держал и ломал меня как взрослый ребёнка, сводя на нет все мои усилия и попытки освободиться.
Я зарычал и забился, но услышал только мерзкий смех. А потом страшная боль пронзила всю правую половину моего тела, под лопаткой как будто граната взорвалась, когда, пробив кожу и кость, в неё вонзилась перьевая раритетная ручка. Парализованный болью я рухнул на пол и чуть не задохнулся, когда пошевелился при этом.
— Задохлик, — раздалось надо мной каркающее. — Увы, я не согласен с Эдемом — экземпляр никуда не годен. Бывай, Преображенский. Все мы там когда-нибудь будем, авось увидимся ещё.
Его тяжёлая нога наступила мне на шею, перед этим покачав туда-сюда стержень ручки, я стиснул зубы, с трудом оставаясь в реальности и терпя эту боль, попытался что-то предпринять, но сразу понял: всё, финиш. Добегались. Пора и честь знать…
Дверь возле моей головы вдруг скрипнула и отворилась.
— Ага, — прорычал довольно Капитошкин, — пришла, значит!
Рявканье пистолета, дробный стук шагов, крик боли и вдруг пистолет рявкнул ещё раз. Я услышал, как с характерным звуком разлетелся на куски голокрон, и вдруг шаги затихли, что-то зашуршало, кто-то запыхтел, застонал, и тут же раздался голос Старика:
— Он тебе не поможет, дорогая. Впрочем, нет: совершить самоубийство я тебе помогу…
Ольга?!
Я поднял голову, страшным усилием воли оставаясь в сознании и анализируя происходящее, и увидел, как, обхватив друг друга за плечи и вцепившись в рукоять пистолета, Капитошкин и Ольга стоят, качаясь, побагровев от усилий, сопя и натужно вздыхая, и пытаются повернуть его дуло к противнику. Старик страшно засопел, вены у него на шее и на лбу вздулись как канаты, мышцы, напряжённые, дрожащие, набухли и позволили сдвинуть ствол на сантиметр в сторону Ольги, которая, крепко уперевшись ногами в пол и обхватив Старика за талию, молча и яростно сопротивлялась.
Я пошевелился, засевшая глубоко в лопатке ручка мгновенно потревожила нервы, и плечо снова вспыхнуло жгучим огнём, но теперь я уже мог с ним как-то совладать. Капля пота, крупная и мутная, сорвалась с кончика моего носа, когда я, стискивая зубы и едва не плача от боли, потянулся к засевшей ручке здоровой рукой. Боль была настолько сильной, что пробивала даже волевые и психические заслоны, которые мой разум спешно возводил на её пути, я чуть привстал, чтобы было удобнее дотянуться, зарычал тихо, потом тихо заскулил, не в силах более терпеть, озлился, ругнул сам себя в зубы, взбешённый собственной слабостью, и одним резким движением метнул левую руку за спину. В тот момент, когда мои пальцы сомкнулись на стержне и возвратным движением я вырвал его из-под лопатки, я понял, что чувствует человек, которому разрывная пуля попадает в сердце. Он успевает только вдохнуть последний глоток воздуха и произнести самое дорогое для него слово на свете. От моментальной вспышки боли закололо в сердце, я попытался сосредоточиться, заглушая нервные окончания в том месте, но боль сводила на нет все мои старания. Я почти терял сознание, мутнеющим взглядом смотря на окровавленный наконечник ручки в пальцах, как вдруг еле слышно вздохнула Ольга, и тот же что-то зашуршало.
Я поднял голову, последним усилием приказывая телу подчиниться, и оно нехотя уступило, повинуясь скорее из привычки, я увидел, как скользят по полу ноги Ольги сантиметр за сантиметром, как всё более сдвигается в сторону её лица дуло пистолета, и как всё более жутким огнём разгораются глаза Старика. Вот он положил палец на спусковой крючок. Ещё несколько сантиметров и…
— Нет! — заревел я медведем на родном русском, чуть ли не в третий раз в жизни, повинуясь яростному импульсу, пронзившему меня с головы до пят, тело само швырнуло меня вперёд.
В одном яростном порыве я пробёжал эти несколько разделявших нас метров, ударился о Капитошкина — тот даже не шелохнулся — а затем, разъярённый и наконец-то получивший преимущество, вонзил ему стержень ручки в спину, метя в почки.
Дикий визг Старика потряс весь кабинет и оглушил меня, действуя скорее по наитию, чем трезво соображая, я обхватил его за пояс, дотягиваясь до руки, державшей пистолет, и, воспользовавшись секундной слабостью раненого Старика, рванул её на себя. Дуло пистолета упёрлось Капитошкину в подбородок, и мы с Ольгой одновременно нажали на спуск.
Грохот выстрела оглушил меня и дезориентировал, шатаясь будто пьяный, я постоял секунду, потом тяжело опустился на пол и уткнулся носом в скрещённые на подтянутых коленях ладони. Вспышка ярости, спасшая Ольгу, отняла все мои силы, я больше не мог бороться, не мог руководить инстинктами, боль ушла, вернее, перестала буравить меня раскалённым сверлом — вместе с ручейком крови, сочащимся из пробитого плеча, притуплялись чувства и понемногу уходила жизнь. Мне уже было безразлично, чем всё закончилось. Когда-то мой инструктор ещё при первом осмотре, ещё когда о тренировках не было и речи, когда ещё не были произведены необходимые генетические мутации и хирургические вмешательства, заявил: "Это тело являет собой пока никчёмный кусок сырого железа, пополам с гнилью и ржой. Но я сделаю из него прекрасный клинок. Лучший в мире. Вот только тебе, парень, это вряд ли понравится…". Ну что ж, клинок выполнил свою работу: поразил в сердце худшего из демонов ада. И что теперь? Неужто конец?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: