Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

— Теперь мы сможем поговорить? — спокойно спросил он.

— О чём? — устало спросил я, чувствуя, что эффект от укола литоцида приближается к пиковой отметке, за которой следовало резкое снижение эффективности, падение тонуса мышц, ухудшение координации и прочие побочные гадости.

— Только такой дурак как ты мог задать тот вопрос, — вздохнул Побережный тоном великого просветителя. — Ну конечно же о твоей работе на Старика. О чём ещё могут говорить в такой обстановке два джентльмена?

— Джентльмены удачи… — пробормотал я себе под нос, краем глаза осматривая замершую частоколом толпу убийц в чёрных костюмах — Безымянный их в душу, в мать, тут так просто не прорвёшься. Нет, что за напасть-то приключилась?! Да и подмога где?!

— Знаешь, Побережный, — начал я, помолчав секунду и собираясь с мыслями, — пожалуй, я, я с тобой с удовольствием поговорю по душам, дабы осветить мучающие меня вопросы и загадки. Хорошо, давай поговорим… — я посмотрел ему в глаза и тихо произнёс: — Да вот только не здесь.

— А где же? — жадно спросил он.

— На том свете! — гаркнул я страшно и прыгнул как тигр, хищно раскидывая руки. Активатор загудел, пластины разошлись, мне в ладони ткнулись ребристые рукояти боевых ножей, и я нанёс обеими руками страшный удар сверху вниз.

Побережный вскинул в защите руки, однако лезвия с хрустом отрубили ему запястья, хлынула кровь, он дико завизжал, и в этот момент я резко крутнулся вокруг себя, ножами описывая мельницу. Клинки зашипели, рассекая воздух, а с ним и лицо, и горло Побережного, я резко нырнул вбок, перехватил его под мышки и швырнул тело навстречу бросившимся на меня "чёрным" — пусть позабавятся! И в этот момент громыхнули два мощных взрыва, десяток "чёрных" расшвыряло, несколько превратились в кровавый фарш, я инстинктивно поднял голову и увидел, как бегут по колоннам вниз, на бегу обретая краски и очертания два полупрозрачных силуэта. Вот они прыгнули, синхронно разворачиваясь в воздухе, ещё две небольших серебристых "рыбки" улетели в замершую толпу убийц, взрывы швырнули "чёрных" назад, и Фауст и Джексон набросились на них, выхватывая вовремя поданные активаторами ножи.

— Беги к маяку, — рыкнул Фауст, не оборачиваясь, и изящным веерным движением рассёк горло двум атаковавшим его "чёрным".

— А вы?! — крикнул я, поворачиваясь к дверям, ведущим вниз в катакомбы Дворца.

— Наши браслеты завязаны на твой активатор, — крикнул Джексон, врываясь в толпу "чёрных" и расшвыривая их. — Уйдёшь ты, сможем уйти и мы!

— Берегите себя, — крикнул я, открывая двери — тяжёлые, заразы — и заставляя себя смотреть в эту темноту, боязни которой нас в отличие от боязни высоты избавили не всех. Тьма казалась живой, одухотворённой, как бы пошло это ни звучало, она колыхалась, шла потоками, клубилась как дым в горящем помещении. Она тянула к себе, манила, притягивала, звала и этому её зову сопротивляться было очень трудно, так и хотелось почему-то пойти туда внутрь, отдаться под её покровительственную защиту, раствориться в ней, стать частичкой Мрака, потеряться в нём, блуждать бесконечную бесконечность времени среди закутков и пронизанных и наполненных тьмою галерей, касаться стен, слепнуть год от года, а, ослепнув и растворившись во тьме, потерять свою сущность и умереть для всего мира и повторно родиться здесь, среди таинственных и загадочных шорохов, скрежетов, шуршания, шевеления и прочих материальных свидетельств присутствия тут могучей ирреальной силы, с мощью которой нельзя не считаться.

— Ты это им скажи! — донёсся до меня крик Фауста (или Джексона), я вздрогнул невольно, завороженный неслышным пением Мрака, затем стиснул зубы — мужик я или нет?! — и мужественно ринулся вперёд, вниз по ступеням, на бегу отдавая мысленный приказ активатору на инъекцию "Кошки" — специального стимулятора, вызывающего временное расширение зрачков до предела возможного, что позволяло видеть и легко ориентироваться даже в глубочайшей тьме.

Вниз, вниз, вниз… Ступени вели всё ниже и ниже, я уже сбился со счёта и лишь примерно представлял расстояние, которое отмахал в своём, казалось, бесконечном путешествии к центру Земли. "Понастроили, блин", — ругался я сквозь зубы, ветром летя по ступеням мимо неглубоких небольших стенных арок и ниш, где раньше наверняка находились светильники (дань традициям? Или им просто трудно было освещение провести?), мимо полуколонн, которые — я так и не разобрался — были то ли декорацией, то ли действительно держали на себе свод потолка, мимо еле различимых очертаний дверей, будто вмурованных в стену, которые вели в разные стороны от коридора неизвестно куда, мимо грозных суровых ликов неизвестных мне маститых старцев — возможно, атлантов — седобородых, с кустистыми бровями, с массивными подбородками. Коридор, по которому я бежал вприпрыжку, хоть и был погружён во мрак, который неохотно расступался передо мной, давая дорогу, но, судя по сопротивлению, походил на сверхупругое резонирующее сдерживающее пси-поле, был идеально чист: ни паутины, ни пылинки, ни праха какого завалящего, ни мусора — вообще ни малейшей грязи, что странным образом и раздражало, и пугало…

"Андрей, — прозвучало вдруг у меня в голове, — это Фауст. Поторопись — нам здесь несладко приходится…".

"Так отходите за мной!" — крикнул я мысленно и мысленно же проклял атлантов за безобразное строительство столь длинной "кишки", конца которой не было ни видно, ни слышно, как я ни напрягал слух.

"За тобой дверь в камень вросла, — прокричал мысленно Джексон. — Вдобавок её какой-то плитой сверху накрыло. Мы отсюда никак не уйдём, так что поторопись! Фауст, осторожнее! Сбоку! Ах, прокляни тебя Безымянный!..".

Дверь вросла в камень?! Сама мысль об этом придала неожиданно мне такую прыть, что я пулей пролетел ещё сотню метров, споткнулся вдруг о какой-то незаметный выступ, неожиданно оказавшийся под ногами, потерял равновесие и, нелепо взмахнув руками, ввалился в возникший вдруг прямо у меня под носом арочный проём, ощутимо ударившись при этом затылком о камень.

Реальность вокруг меня взорвалась всеми красками и оттенками, грянула какофония звуков, обрушившаяся на меня со всех сторону, картинка поплыла перед глазами, в затылке что-то с барабанной дробью застучало, я страдальчески скривился и замычал от боли, сжимая голову руками. Внезапно всё смолкло, злобная пародия на светомузыку ушла, на смену ей пришёл мягкий пульсирующий свет, струящийся со всех сторон и создающий вполне неплохую атмосферу.

— Здравствуйте, Архитектор, — раздался надо мной звучный мужской голос. — Вас давно не было. Вам понравилось моё новое приветствие?

— Засунь его себе в… — я мысленно пожелал своему неудавшемуся палачу далеко и надолго идти, идти и идти, после чего осторожно отнял ладонь от затылка и разлепил глаза, скашивая взгляд на неё — крови не было, и хвала Аллаху. Не хватало ещё с сотрясением бегать тут.