Евгений Винников - На суше и на море. 1976. Выпуск 16

Прилетел Гарик. Спрыгнул на землю, развел руками и, приятно картавя, произнес:

— Прелестная бамбуковая роща. Старички, желаю здесь навеки поселиться!

Но у него дела организационные, задерживаться некогда. Мы поднялись в лагерь, выпили с летчиками чаю, посасывая сгущенку из банок. Обсудили кое-какие геологические вопросы. Говорили и о гипсовых россыпях. Наконец Гарик сказал:

— Все нормально, очень рад. Завтра полетите в маршрут. Полетите, как птички, без заботы и труда.

…Мы с Володей блаженствуем в самолете. Впереди, за грядами невысоких холмов и лепешками такыров, нас ожидают гидровулканы.

Летчики возвращают меня к суровой действительности. Надо успеть до выгрузки заполнить пять заявок и уточнить маршрут, чтобы нам не петлять над Мынбулаком.

Самолет тарахтит, как трактор, — маленький трудяга, небесный пахарь. Тень от него бежит впереди нас по земле. Заявки заполнены, можно уточнять с летчиками маршрут. Под нами мчатся по такыру стада сайгаков, клубы пыли показывают направления их бега.

Из желтой мглы на краю такыра выступили темно-коричневые конусы вулканчиков.

Летчики полетели к ним и стали снижаться, выбирая посадочную площадку. Самолет то опускался до самой земли, то вновь взмывал вверх.

Неожиданно мне в голову пришла мысль: а что, если во всей этой впадине полным-полно гидровулканов? В одних местах они открыто выпирают вверх, в других — присыпаны песком. Сверху видишь сплошные пески, а в действительности это просто старые гидровулканы, как бы потухшие..

Тем временем, не сумев приземлиться среди вулканчиков, мы, словно подхваченные порывом ветра, отпрянули в сторону и, описав огромный круг, опустились на плоскую вершину невысокой горушки. Мотор замолк, но самолет продолжал покачиваться. Дул сильный ветер.

Мы выгрузили свои вещи. Летчики улыбнулись нам на прощанье. Самолет взмыл почти без разбега.

Вершина была такой плоской, а ветер так старался сдуть нас с нее, что не было никакой охоты долго размышлять. Мы взялись за лопаты и первым делом выкопали углубление. Вторым делом вспомнили, что забыли взять для палатки колья. Ведь здесь и веточку-то не всегда найдешь. Пришлось вместо кола использовать лопату.

Ставить палатку на сильном ветру — не очень большое удовольствие. Она так и норовит отшлепать тебя, вырваться и превратиться в птицу. Мы придавили ее изнутри баком с водой. Стали натягивать веревки, а тут у палатки начали отрываться лямки по углам. Одним словом, намучились. Как приятно после всех трудов забраться в уютную, тесную брезентовую конуру, на которую снаружи наваливается холодный ветер.

Когда читаешь или смотришь кинофильм о геологах, можно подумать, будто им только и дела, что переносить всякие трудности, мерзнуть или жариться на солнце и вообще вести жизнь дикую и полную опасностей. Но мы сюда приехали вовсе не за тем, чтобы бороться с трудностями. Они нам мешают работать. Плохо, что кто-то на фабрике сшил непрочную палатку, кто-то не смог придумать более удобной ее конструкции.

На карте в десяти километрах от того места, где мы сейчас находимся, отмечены два родника. Нужно выяснить, откуда взялись они среди безводных склонов и какая в них вода.

Мы два часа бродили по голым, пустынным склонам и не отыскали никаких родников. Небо нахмурилось, стал моросить дождичек. Пришлось поскорее возвращаться: в темноте еще не найдешь своей палатки.

Очаг у нас вышел нескладным: мало огня, много ветра, дыма и. слез. Раскочегарили паяльную лампу. Было темно, и мы наугад лили в кастрюлю воду и сыпали гречневую крупу.

Каша получилась отличной! Съесть пришлось все до крупинки, быстренько вымыть кастрюлю и заварить кофе. Мы забыли захватить с собой чайник, и от этого хозяйственных хлопот прибавилось.

Я лежу в палатке, держа под мышкой тускнеющий фонарь, и записываю дневные впечатления. События не укладываются в хронологическом порядке, врываются давние воспоминания, и мне не хочется их отстранять.

От порывов ветра палатка норовит взлететь, как грузная птица. С брезента сыплется водяная пыль. Сквозь стук дождя и шлепанье брезента чудится какое-то фырканье, шаги, храп. Я представляю, как рыхлеют и текут по склону глины, как налипают они на сапоги.

Мы далеко от гидровулканов, и ночлег наш неуютен. Не лучше ли завтра собрать пожитки и двинуться к лагерю своим ходом, не дожидаясь самолета? Пятьдесят километров — расстояние не столь уж огромное, даже если шлепаешь по грязи.

А дождь не утихает, ветер нервно теребит палатку, Володя стонет, ворочаясь в своем мешке.

Утро сырое, промозглое. Обсуждаем с Володей мой план. Он соглашается — лучше идти. Если такая погода заладит на неделю, летчики могут и не прилететь. Разумнее всего двигаться к лагерю. И работу свою попутно выполним, пересекая район гидровулканов.

Володя остается собирать наши пожитки и готовить обед. Я иду в маршрут, бренча пустыми бутылками в рюкзаке. Надеюсь отыскать родники. Володя не напоминает мне, что идти одному — грубое нарушение техники безопасности. Но ведь недалеко. А если вдвоем — будет потерян день. При такой погоде и неопределенности нашего, положения это весьма существенно.

Склоны липкие, сапоги тяжелеют после первых шагов. Но дождь перестал, есть надежда, что на ветру грязь подсохнет и мы потащимся к гидровулканам посуху.

Впереди лощина. Она поворачивается, распахивается все шире, открывая обширную долину. И вдруг вся долина приходит в движение. Сначала ближний склон, затем дальние. Темно-желтые, серые, коричневые склоны деформируются, будто кожа чудовищной рептилии.

Я останавливаюсь пораженный. Да это же сайгаки! Невдалеке, подпрыгивая, улепетывают зазевавшиеся. Волна паники прокатилась по долине, и тысячи животных, нашедших здесь убежище от непогоды, двинулись прочь.

Спускаясь в долину, я вижу причудливые петли сухого русла, а в нем — ямки, выбоины, некоторые до полуметровой глубины. Бесчисленные следы сайгаков. На дне ямок лужицы. Так сайгаки добывают в пустыне подземную воду…

Родники я все-таки отыскал. Земля тут вспучена, кругом рыхлая влажная глина и следы ручейков.

А если именно так рождаются гидровулканы? Под слоем глины залегает песок, содержащий артезианскую воду. Вода стремится пробиться вверх. Там, где ей это удается, глина вспучивается, трескается, через нее пробиваются снизу роднички. Вот и получаются вулканчики.

Вернувшись из маршрута по рыхлому и липкому склону, я чувствую удовлетворение. Мы наскоро обедаем, оставляем в палатке записку летчикам, и навьючившись, двигаемся на запад.