Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Экспедиция расположилась в поселке, только что оставленном жителями. Во всех домах лежал слой пепла. Им были засыпаны кровати, стулья, детские коляски, игрушки. По берегу бухты Водопадная и в тайге валялось множество погибших птиц. Видимо, вспугнутые взрывами, они поднялись в воздух и задохнулись в туче вулканического пепла и газов. Из Водопадного был хорошо виден огромный столб пепла, поднимавшийся над Тятей. Массы пепла клубились, перемешивались. Их форма и цвет менялись, они были то серыми, то сизо-голубыми, то белыми, то густ о-черными. В тучах постоянно вспыхивали короткие молнии. Над вихрями смерчей поднимались огненные шапки. Можно было предположить, что действует не главный кратер Тяти, а какой-то боковой, только что появившийся на склоне.

Это необходимо было уточнить. Мархинин с научным сотрудником Валерием Граником начали собираться в маршрут к самому очагу взрывов, до которого было около 10 километров. Ученые вышли в полдень, захватив с собой дневной запас продуктов. Контрольный срок их возвращения наметили на 8 часов вечера. Но вулканологи не вернулись ни к ночи, ни к утру следующего дня. В лагере экспедиции стали готовить спасательную партию. Екатерина Александровна Радкевич в это время находилась на берегу вместе с вулканологами — «Геофизик» стоял на якоре, готовый в любую минуту снять экспедицию, если появится лавовый поток или полетят в сторону поселка бомбы. С борта судна Радкевич дала в райцентр тревожную радиограмму об исчезновении ученых.

Мархинин и Гранин пришли в лагерь днем. Одежда на них была изорвана в клочья, лица черны. Оба не в силах были даже говорить. Мархинин произнес только одну фразу: «Дорога оказалась трудной», — затем, не раздеваясь, лег на спальный мешок и сразу заснул.

Через несколько дней Евгений Константинович рассказывал корреспонденту Южно-Курильской газеты «На рубеже» С. Рязанову об этом походе: «Мы взяли противогазы и пошли к кратеру. Лес был покрыт слоем пепла, его толщина местами достигала 35 сантиметров. Под тяжестью пепла многие деревья упали… Выше путь нам преградили почти непроходимые заросли ольхи и кедра. Когда до кратера было уже близко, мы остановились: дальше шла полоса кедрача, преодолевать ее было опасно. В любой момент ветер мог измениться и тогда клубы пепла настигли бы нас, застрявших в зарослях. Мы переночевали тут же на вулкане, у костра. Говорят, что у кратера жара, но мы закоченели от холода: одеты были легко. Утром двинулись в обратный путь…»

Так закончился первый маршрут экспедиции Мархинина. Потом их было десятки. Вулканологи квадрат за квадратом исследовали северный склон Тяти, брали пробы выбросов. Каждый день им приходилось пробираться через завалы деревьев, с обломанными острыми сучьями, которые нещадно рвали одежду, ранили тело.

С уцелевших веток на вулканологов падали спрессованные ломти пепла. Не раз попадали ученые в районы «обстрела» вулканическими бомбами.

Постепенно картина извержения становилась все более ясной. Удалось установить, что Тятя пробил две воронки на северном склоне — в полукилометре от подножия. Через них хлынули пепел и газы, вырвались вулканические бомбы. Пепел представлял собой сильно измельченные частицы базальта, андезита — словом, лавовых образований, а бомбы — куски лавы, выброшенные из кратера и застывшие в воздухе. К воронкам из глубины многократно подходила магма. Вот-вот могла вылиться лава.

16 июля матросы с научного судна «Отважный», сменившего «Геофизика», сообщили, что при подходе к острову видели дым и взрывы на западном склоне Тяти, в нескольких километрах южнее базы экспедиции. Вулканологи проверили это сообщение и обнаружили еще два кратера, поменьше северных. Они проявляли себя не столь активно.

Вскоре вулканологи узнали, что они не одни обосновались возле Тяти. Поблизости оказалась бригада рыбаков из колхоза «Родина». В начале июля они установили в бухте Водопадной ставной невод — сложное сооружение, в котором только одна центральная сеть имеет длину в несколько сот метров. Невод крепится ко дну якорями, мешками с камнем, а на поверхности воды его углы соединяют деревянными колодами, которые почему-то называются мальчиками. Такой невод устанавливают на два, а то и три месяца. И вот, только рыбаки закончили установку, только начали брать уловы, как взорвался Тятя. Когда вулкан начал сыпать пеплом, рыбаки сели на свои надежные шестивесельные кунгасы и отошли подальше в море. Из-за этого их не обнаружили спасательные суда. Лежав дрейфе в пяти милях от берега, рыбаки постоянно следили за Тятей. А когда они разглядели, что над их неводом пепловых туч нет, вернулись обратно. Ведь по старому рыбацкому поверью, как объяснил вулканологам колхозный бригадир Василий Пичугин, оставлять рыбу в неводе, особенно красную, никак нельзя.

Присутствие вулканологов окончательно успокоило рыбаков: «Раз наука рядом — порядок. На крайний случай вместе будем сниматься». Вулканологи пытались уговорить Пичугина уйти или хотя бы перенести свой лагерь в другое место. Но бригада решила, что перебираться нет смысла.

— Будем за нашими дырками наблюдать повнимательнее, по ночам дежурного ставить, — объяснил Василий. — Если что случится, — в кунгасы прыгнуть недолго. А пока нет лавы, надо план выполнять.

Потом вулканологи много раз радовались, что у них неожиданно оказались соседи. Маршруты проходили вдоль берега, и рыбаки никогда не отказывали подвезти ученых на кунгасе за шесть, восемь, а то и десять километров.

Так постепенно обживались люди на крошечном пятачке берега у подножия работающего вулкана.

Шикотан засыпало пеплом семь дней. После появления тучи рыбозаводы остановились. Вулканическая пыль могла попасть в консервы. Заводские инженеры долго обсуждали, можно ли работать в столь необычных условиях. И решили — можно. На фильтры принудительной вентиляции поставили дополнительные решетки. Дважды и трижды стали очищать воду. После пробного запуска линий убедились, что пыли в консервах нет. Заводы готовы были снова принимать рыбу. Но ее не было.

Извержение Тяти поставило под угрозу всю сайровую путину. Пепел, который постоянно выбрасывал вулкан, толстым слоем ложился на поверхность моря и погружался в воду. При этом некоторые химические его компоненты вступали в реакцию с морской водой, изменяя ее химический состав.

Прибывшие сюда специалисты из Тихоокеанского института рыбного хозяйства и океанографы не смогли в короткий срок ответить на вопрос, оказывает ли изменение химического состава поверхностных вод непосредственное влияние на сайру или пепел губит планктон, лишая тем самым рыбу корма. Но так или иначе, а сайра в традиционные районы промысла не пошла. Несколько ночей подряд почти все суда рыболовных флотилий возвращались к берегу пустыми.