Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

— Знаешь, Муся, одну из воронок на Тяте назвали моим именем — маар Радкевич.

Да, новым созданиям Тяти вулканологи уже присвоили имена. Второй маар на северном склоне назван в честь одного из старейших в стране исследователей вулканов — профессора Владимира Ивановича Влодавца. Большой конус на юго-западном склоне получил имя «Отважный» в знак признательности судну, помогавшему в работе вулканологам. Меньший — «Пограничник».

Но если научные итоги извержения Тяти еще только подводятся, то «человеческие итоги» этого события уже вполне очевидны. Несмотря на масштабы стихийного бедствия, район жил нормальной, полнокровной жизнью. И, может быть, самое главное: сами участники событий, о которых шла речь, не представляют, что можно было вести себя по-другому.

Капитан Иван Носов говорил мне:

— Ну почему бы я мог струхнуть? Это же не первое извержение вулкана на моей памяти. А когда что-нибудь происходит часто, к этому привыкаешь.

Капитан самоходной баржи Василий Семенович Карасев решительно рубил воздух короткими руками:

— Никакой Тятя меня с Кунашира не сгонит. Я сюда когда пришел? Первого сентября тысяча девятьсот сорок пятого года. Последних самурайских солдат отсюда выкуривал. Теперь это моя земля. Без малого тридцать лет здесь прожил. Такая уж наша судьба — жить рядом с вулканами.

Природа Дальнего Востока сурова. Следы деятельности всех стихий зримо проступают в ее облике. И люди, которые сумели обжиться здесь, выстоять вопреки всем ударам судьбы, сродни природе края. Это люди, выросшие в Приморье, Хабаровском крае, на охотоморских берегах, на Камчатке, Сахалине, Курилах, — дальневосточники.

Очень удачно написал о них секретарь Приморского крайкома КПСС Александр Никитович Гульченко: «Реально существует, как мне представляется, несколько особый, дальневосточный характер, сформированный условиями жизни, труда. Какие профессии наиболее распространены на Дальнем Востоке?.. Рыбаки, моряки, лесорубы, горняки, геологи, охотники, ученые-естествоиспытатели. Люди, постоянно, часто один на один, имеющие дело с самой природой, стихией. А это вырабатывает в человеке определенные качества: физическую выносливость, готовность в любой момент прийти к товарищу на помощь, общительность… Людей у нас всегда не хватает. Поэтому каждый на счету, от каждого прямо зависит многое, требуется способность действовать самостоятельно, идти первым. Отсюда развитое чувство собственного достоинства, осознание собственной значимости, презрение к нытикам».

Извержение Тяти еще раз испытало на крепость дальневосточный характер. И он снова доказал свою надежность.

ОБ АВТОРЕ

Дуэль Игорь Ильич. Родился в 1937 году в Москве. Окончил филологический факультет Московского областного педагогического института имени Н. К. Крупской. Член Союза журналистов СССР. Много путешествовал но нашей стране. Автор четырех очерковых книг и свыше 50 рассказов, очерков, статей, опубликованных в центральной периодической печати. Работает старшим редактором в журнале «Новый мир». В нашем ежегоднике выступает впервые. В настоящее время работает над документальной повестью об академике О. Ю. Шмидте.

Рассказ

Рис. автора

В выцветшей голубизне полыхало солнце, клонясь к закату. Крупные, жирные мухи, отсвечивая бронзой, нагло ползали по тарелкам с остатками фруктового салата. Широкая крытая веранда, опирающаяся на столбы на высоте человеческого роста, обегала вокруг прямоугольника бунгало. Флаг миссии безжизненно свисал ярким лоскутом на ржавом флагштоке со следами алюминиевой краски.

— Хорошо, Фримелл, хорошо, но согласитесь, кто-то должен это сделать, — говорил хрипловатым басом немолодой мужчина с кустистыми бровями, потной пятерней аккуратно приглаживая белокурые пряди. Его полноватую фигуру свободно облегала армейского покроя блуза песочного цвета.

— Может быть. Я не настаиваю на буквальном понимании моих слов, — поторопился согласиться сотрудник миссии, худощавый тщедушный человек с уклончивым, но цепким взглядом. В продолжение большей части разговора лицо его не покидала кислая гримаса, словно он морщился от вида немытой посуды. — Но почему в это деликатное дело вовлекают именно нас? — вполголоса возразил он. — Мы только миссия. Мы можем в случае необходимости, дорогой Гочкис, помочь советом…

— Конечно, можете. Не сомневаюсь. Но дело таково, что одних советов мало. Вы располагаете истрепанной картой, где племя мух внесло, как мы с вами убедились, существенные коррективы в топографию. Тем временем термиты или другая шестиногая дрянь изъяли самые ценные места. Такая карта не пособие даже для туземной школы. Этот Букеридж из Управления и слушать меня не захотел. «Национальное достояние». Национальный эгоизм, говорю я!

— Потише, Гочкис, пожалуйста, потише…

Голова Гочкиса склонилась над столом. Шепотом он доверительно сказал:

— Теперь они вынюхивают, где я.

— И где же вы? — так же тихо спросил собеседник.

— Признаюсь вам, Фримелл, на Азорских островах.

— Неблизко… И вы уверены, что и они так думают?

— Не совсем. Билет на самолет заказан до Найроби. И в кресло сел человек с моей фамилией. Он сделает пересадку на…

— Простите, как вы добирались сюда?

— Чтобы скорей спровадить из Управления, меня любезно подвезли до города на лендровере.

— Так, так. Такая любезность им не свойственна. Несомненно, Букеридж весьма желал скорее от вас избавиться, — вполголоса проговорил Фримелл. — Это верный знак, что в Управлении опасаются ваших непредвиденных акций. Опыт у них по этой части есть. Двое суток гнать машину так далеко… В оба конца — это двое суток… Излишняя роскошь. Денег на содержание заповедника Лоатомвао отпускают немного.