Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Неожиданно я услышал: «Эй!» — и обернулся. Кто это меня зовет? Неподалеку, на заснеженном склоне, сидела большая лиса, по-видимому лисовин. Весенний лай его немного похож на что-то вроде окрика «эй!». Чуть склонив набок голову, он с интересом рассматривал меня. Я с не меньшим интересом стал рассматривать лисовина. Да, не сладко пришлось зверю зимой. Он был невероятно худ, на впалых боках клочьями висела линялая шерсть. Но все выражение его темных блестящих глаз и вытянутой морды говорило о том, что трудности позади, в разгаре весна, а значит, живем!

Живи, живи, рыжий! Только в следующий раз не подходи к человеку так близко, береги свою шкуру. Я махнул лисовину рукой, и мне даже показалось, что он дружески кивнул в ответ.

Работа заняла немало времени, но я был так увлечен, что не чувствовал усталости. Еще бы, удалось снять на кинопленку несколько движущихся лавин. Все вокруг таяло, изменялось прямо на глазах, и нужно было спешить увековечить на пленке все особенности этого удивительного, неповторимого года.

Возвращаясь, я увидел возле кочко-булакского завала два бульдозера. Вот здорово, уже и технику подогнали! Молодцы дорожники! На самой вершине снежного бугра стояли несколько человек. Наверное, бульдозеристы решали, с чего начать.

Внезапно их охватило беспокойство, они бросились бежать, испуганно оглядываясь назад.

Я прибавил шагу, подошел к дорожникам.

— Что случилось?

— Лавина! Прямо на наших глазах… Там, в верховьях Кочко-Булака… километра три отсюда… Весь склон сразу двинулся вниз… мы видели… идет сюда…

Я остановился. Прошла минута, две. Все было тихо.

— Зря испугались! — решительно заявил я. — Она бы сюда уже дошла. Видимо, остановилась в середине ущелья.

И я бодро двинулся вперед, через завал. Дорожники остались на месте, настороженно смотря мне вслед.

На всякий случай я еще раз прислушался: тихо. Кочко-булакское ущелье мне не было видно: его закрывало гигантское нагромождение снежных глыб. А вдруг?!. Но я тут же отогнал эту мысль. Нужно торопиться, на станции ждут срочные дела.

Помахав дорожникам (дескать, все в порядке!), я зашагал по завалу. За двенадцать лет работы в горах выработалось безошибочное чувство опасности. Прошел метров сто, почти до середины завала, откуда открылось все кочко-булакское ущелье. И тут я замер от ужаса. Прямо на меня неудержимо катилась огромная, высотой метров в десять, стена снега, словно волна цунами, во всю ширину ущелья, от борта до борта. А за пей вздымались и опадали такие же высокие белые валы…

Впервые в жизни я видел такую массу движущегося снега. Сотни тысяч тонн его мчались по ущелью. Словно при землетрясении подрагивала земля. И весь этот гигантский поток, вся чудовищная снежная масса в неправдоподобной тишине катилась прямо на меня. Оставалась какая-то сотня метров…

И тут кроме естественного страха, который может иногда парализовать, я, как это ни странно, испытал и возмущение. Как?! Давить меня?! Старого, опытного лавинщика, так сказать, «своего» человека?! Ведь я был твердо уверен, что лавина давно остановилась. Ну нет, не поймаешь! Инстинктивное чувство мгновенно подсказало, что вперед бежать нельзя, и я бегом кинулся по своим следам, с азартом повторяя про себя: «Ну нет, не догонишь!..»

Я бежал под углом к направлению движения лавины, и расстояние между нами продолжало неуклонно сокращаться. Как я уже потом прикинул, в моем распоряжении было не более полутора десятков секунд. Это был весьма своеобразный барьерный бег, в котором вместо реек приходилось преодолевать снежные стены, валы и рвы, представлявшие собой поверхность завала.

Я отчаянно махал руками дорожникам:

— Дальше!.. Дальше отходите!.. Там такая идет!..

Снежный поток выплеснулся из ущелья. Скорость лавины была уже невелика, метров пять в секунду, но инерция громадной снежной массы казалась неудержимой. Налетев на старый завал, лавина расплеснулась двумя широкими потоками. Один из них, шириной метров в восемьдесят, направился в нашу сторону. При этом самым пугающим было почти бесшумное движение лавины. Слышался лишь слабый, совершенно безобидный шорох.

Снежный поток налетел на телефонный столб. Тот хрустнул, повалился и через мгновение исчез в кипящей массе. За ним последовал другой.

— Трактора! Трактора! — испуганно закричал кто-то.

Но что можно было сделать?

Белая волна подхватила один из бульдозеров, стукнула им о другой и затем легко, без усилий, сбросила обе многотонные машины в пенный Чичкан.

Мы отбегали все дальше, а лавина продолжала двигаться за нами, наискось пересекая дорогу. Вот она подошла к стоявшей на дороге машине, толкнула ее в задний борт. Грузовик вздрогнул, покатился… И в этот момент к нему бросился водитель, вскочил в кабину, не закрывая дверцы, нажал стартер, дал полный газ и в самый последний миг вырвался из снежной западни.

Наконец лавина остановилась. Замер сразу весь поток. И трудно, почти невозможно было поверить, что несколько мгновений назад весь этот снег несся чудовищным, кипящим потоком.

Теперь завал вместе со старой лавиной простирался вдоль дороги метров на триста, а глубина снега в нем достигала пятнадцати метров! Мы переглядывались, переводя дыхание. Сердца бились гулко и тяжело. Не каждый день такое случается.

— А кто говорил, что лавина остановилась и сюда не дойдет? — насмешливо спросил один из дорожников.

Я виновато пожал плечами и опустил голову. Говорить было нечего. И тут все облегченно рассмеялись.

— Ну ладно, бывает… А работенки здесь теперь не на одну неделю.

— Бульдозеры-то наши, а!.. Хорошо в кабинах никого не оказалось…

Вечерело, мне нужно было спешить на станцию. Придя в себя от пережитого, я вновь двинулся через завал. А дорожники направились в другую сторону. Нужно было сообщить о случившемся и вызвать новую технику.

Я ступал медленно и осторожно, поминутно останавливаясь и с опаской посматривая на Кочко-Булак, хотя теперь уже нечего было бояться: последний снег, остававшийся на склонах, плотной массой лежал у меня под ногами.

За завалом я совершенно неожиданно встретил Сашу Соколова, которого начальник станции выслал мне навстречу.

— Вижу издали: лавина катится. Ну, думаю, все! Хотел идти раскапывать.

— Долго бы пришлось копать, да и вряд ли это могло помочь. В такие жернова попасть… Видел, как тракторы летели?

— Еще бы!.. А сколько же кубов будет?

— Примерно миллиона полтора, а вместе с первой — два с половиной миллиона кубометров снега.

— Сила!

Некоторое время мы шли молча. Темнело. Вечерний заморозок сковал поверхность снега крепкой коркой. Теперь не опасно, до утра лавин не будет.

— А нагрудный знак есть у лавинщиков? — спросил вдруг Саша.