Николай Димчевский - На суше и на море. 1973. Выпуск 13

Бригадир сказал, что недели две назад их чумы стояли километрах в пятидесяти отсюда, «в-о-о-о-н в той стороне!», а сейчас они, наверное, стадо перегнали «в-о-о-о-н туда!» и, стало быть, «надо ехать вот так». Бригадир вытянутой рукой указал направление. На робкий вопрос, сколько же в этом направлении надо ехать и найдут ли они эти чумы, невозмутимо ответил:

— А куда они денутся? Проедете километров сорок — шестьдесят и найдете…

И самое удивительное было то, что действительно этот маленький мальчик провез его километров пятьдесят, затем около часа ездил в различных направлениях, все время возвращаясь к одному и тому же озеру, и в конце концов далеко на горизонте разглядел сначала большое стадо оленей, затем два остроконечных чума. А еще через некоторое время они остановились в тон бригаде, которую искали…

Алеша, если только не дежурит с отцом при стаде, как и маленький Ваня, целый день ходит со своим тынзяном и не упускает ни одного случая метнуть его на какую-нибудь живность: собаку, теленка, на худой конец на зазевавшегося приятеля. Любимое его занятие — стоять в стороне от стада и набрасывать аркан на отбившегося от стада оленя. Поймать такого оленя — задача нелегкая. Но Азат не раз видел, как дежурные пастухи помогали Алеше, перекрывая оленю пути отхода, хотя особой надобности в этом не было. Чтобы вернуть такого оленя в стадо, достаточно дать команду удивительно понятливой и исполнительной лайке…

Из множества эпизодов, которые Азат видел в тундре, начали вырисовываться связи, пока еще не совсем видимые, но, без сомнения, реально существующие. И игры пятилетнего Вани, и развлечения подростков — ровесников Алеши вплотную смыкаются с трудовой деятельностью взрослых оленеводов. Ежедневные тренировки пастухов в метаниях, соревнования в День оленя… Не служит ли все это звеньями одной цепи — самобытной системы физического воспитания в тундре?

Так в один прекрасный день в Нижне-Печорской тундре Азат впервые познал радость открытия. Открытия, к которому человек приходит путем наблюдения и обобщения многих, на первый взгляд заурядных фактов.

Постановлением Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров РСФСР с 1 января 1971 года введена в действие Единая всероссийская классификация по национальным видам спорта народов РСФСР.

Классификацией предусмотрено присвоение звания «Мастер по национальным видам спорта РСФСР» по метанию топора на дальность и многоборью народов Севера (метание топора, тынзяна, тройной прыжок и прыжки через нарты).

ОБ АВТОРЕ

Абсалямов Гайрат Шафигуллович. Родился в 1927 году в деревне Нарат-Ильга Чистопольского района Татарской АССР. Окончил Государственный ордена Ленина институт физической культуры. Кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и методики физического воспитания Института физкультуры, председатель Федерации по национальным видам спорта РСФСР. Автор многих статей и очерков о национальных видах спорта, опубликованных в периодической печати, и киносценария научно-популярного фильма «И копье и топор» (в соавторстве с Г. Д. Ершовым, кинофильм удостоен приза «Золотая пластина» на международном кинофестивале спортивных фильмов в Кортина-д’Ампеццо, Италия). В нашем сборнике публикуется впервые. В настоящее время работает над книгой о национальных видах спорта народов РСФСР.

Повесть

Рис. А. Болотникова

Плоская анемичная камбала сделала едва уловимое движение, и вот уже она неразличима на морском дне. Давно знакомые угорь и мурена все так же равнодушно выглядывают из этих странных продолговатых маленьких пещерок, которые черепаха бисса встречала только здесь. Как и всегда, монотонно движут своими эластичными ресничками актинии. Целые колонии этих существ, словно заросли, скрывают и других обитателей подводного мира. Бисса, хоть и приплыла сюда издалека, — в своих родных местах. И дело ей предстоит срочное и важное — обзавестись потомством. Давним знакомым нечего бояться ее, биссу. А вот ей самой…

Надо внимательно оглядеться, не грозит ли опасность?

Ага, вот… Возле странных пещерок, где ютятся мурены, угри и крабы, появились неведомые предметы. Их никогда не было здесь, уж бисса-то знает. Больше ста раз приплывала она сюда откладывать яйца. Не было никогда здесь этих предметов. Какая-то яркая тряпка, сетка, но, конечно, не для ловли рыбы. Сеть слишком велика даже для нее, биссы, достигающей почти метра в поперечнике. Через эту сеть могли бы проплыть две такие старые черепахи.

Маленькие черные бусинки опять и опять обшаривают все вокруг. Песчаное дно, как плоская круглая чаша, обрамленная россыпью камней, — обитель моллюсков. Вот присосались к ним морские блюдечки, морские желуди, чуть дальше кораллы и водоросли, крабы, креветки, звезды. Здесь можно поискать, чем бы вкусно подзакусить. Но сейчас не до пищи, не до желудка. Инстинкт гонит биссу на горячий песок побережья. А глаза неотступно следят за малейшим движением, малейшей переменой в игре света и тени в толще воды. Всю ее пронизывают лучи полуденного солнца, и даже здесь, в глубине, ярко отсвечивает странный желтый предмет, круглый, плоский и сверкающий. Он движется. Внимание! Нет, это просто краб-старьевщик положил его себе на спину для маскировки. Но не ошибся ли старый приятель? Ведь это не обычный камень, не раковина.

А вот и тень от каменистого утеса, спасительная для всей мелочи, стремительно скрывающейся туда при первой же тревоге. Но эта же тень, наверное, грозный, ужасный рок для больших пузатых чудищ, которые плывут где-то на границе воды и воздуха.

Не раз и не два — бисса видела это собственными глазами — чудовища, войдя в тень, страшно содрогались, долго-долго еще конвульсивно дергались, но в конце концов всегда бездыханными опускались на дно. чтобы замереть навеки. Чудища постепенно рассыпались, от них отделялись какие-то части и мало-помалу становились неотличимы от мертвых неподвижных камней.

Так было всегда…

Но сейчас что-то другое. Это бисса ощущает всем своим телом — от нежного чувствительного носа до кончика хвоста, слегка шевелящегося из стороны в сторону, как обычно, когда черепаха, погруженная в глубокое раздумье, плавно опускается в глубину.

Нет, скорее, скорее в спасительную тень, скорее на залитый солнцем горячий песок островка, желанно одинокого и безмолвного, именно такого, какой и нужен в это время.