Александр Карнишин - 13 плюс

— Так я лучше потом, потом, — промямлил Сашка.

И сбежал. Позорно сбежал.

Позже наводил в разговорах с пацанами на девчонок. Не было никаких Ленки и Ольги! Никогда не было! И никто их не помнил.

А с кем же он в поход ходил? С кем на море собирался? С кем ругался, наконец? И потом — а как же тётка? Она-то — есть. И вот тут, у деда, все, как обычно.

Лето кончилось. Сашка уехал к себе «на севера». Больше в детском возрасте он на море не приезжал. Даже когда умирали дед с бабкой. Тогда он просто не мог — в армии служил. А уже потом, после армии, после долгой работы в провинции, после такой же долгой работы в столице… Мать как-то, рассказывая о чем-то своём, сказала, что вот Танька-то ведь моложе её была, да и жила на курорте, почитай, а все одно ушла раньше. А все потому что детей у неё не было. Дети, настоящая семья — вот что держит родителей на земле. И даже всплакнула, радуясь, что вот есть у неё Сашка, и это главное в жизни.

А Сашка слушал и вспоминал детство и последнюю поездку на море.

…

Он всё-таки приехал к морю.

Однажды собрался — и приехал. Купил сарающку-развалюшку в селе. Восстановил до приемлемого уровня. Ездил, как все местные, на рынок за продуктами. Торговался, искал подешевле. Запасал дрова на зиму. Копался в огороде — все же покупать зелень было непристойным, когда она тут просто так росла, как сорняк какой. Пенсии хватало на то, чтобы жить спокойно и неторопливо.

А как становилось не жарко и не холодно, обязательно надевал шляпу и шёл по старой тропе в горы. Вот тут раньше был водопад. Теперь уже все размыто и развалено. Так, ручеёк слабый. Здесь стоял навес и стол для привалов. Да кто теперь ходит в походы? Теперь — Интернет! И навес тот развалился, и стол из хорошей доски двадцатки кто-то из сельских давно приспособил у себя во дворе.

Дальше была тропа. На той тропе он не суетился — поздно уже. Да и возраст не тот, чтобы суетиться. Просто ходил туда и сюда. Считал шаги. Закрывал глаза и поднимал лицо к солнцу, пытаясь определиться с местом. Иногда, кряхтя, опираясь на колени, влезал в кусты и шуршал там, шурудил, пытаясь найти ту пещерку. Никто ему не мешал. Туристов этих, которые по маршруту — почти не стало. Народ приезжал на море. Приезжал купаться, загорать, смотреть на волны, мерно накатывающиеся на берег, пить по вечерам местные сладкие вина.

На кладбище он тоже не ходил. Туда, где в одном углу тетя Таня, а в другом — дед с бабкой.

А вот в горы…

Там его и нашли однажды. В кустах. В маленькой пещерке. Скрючившегося, чтобы забраться туда. С улыбкой на застывшем лице.

Инфаркт — записали в свидетельстве. Хоронили за счёт государства. Родных никого не осталось.

…

— Сашка! Сашка, блин, вот вылезешь — огребёшь же по самое не балуй!

— Лен, ты прости. И ты прости, Оль. Я просто пошутил неудачно, — Сашка неуклюже вылезал из кустов. — Я больше не буду. Давай, командуй дальше, что ли… Пошли по маршруту.

Самое скучное время — это утро первого выходного дня после большого праздника. В квартире тишина, и только если прислушаться хорошенько, можно услышать, как капает вода где-то далеко наверху у соседей. Просто так лежать скучно, а спать больше совсем не хочется, хотя на улице еще темно. Правда, на улице зимой всегда чаще темно, чем светло. Потому что день короткий, а ночь длинная.

Сашка откинула одеяло и сползла по лесенке вниз. У нее была роскошная кровать на втором этаже, а внизу — столик и полки вокруг. Такой свой собственный уголок. Кабинет, как у ученых.

Она подошла к балкону и чуть-чуть отодвинула плотную штору. Фонарь возле подъезда горел желтым светом. Небо было еще совсем черное.

За стеной в своей комнате спали родители.

Скучно.

С утра можно было побеситься, попрыгать и поскакать. Но — родители спят. Они специально просили дать им поспать, чтобы хорошенько выспаться. И тогда, как сказал папа «может быть, сходим в зоопарк». Зоопарк далеко. И это здорово, потому что можно долго ехать туда, смотря по сторонам, а еще потом Сашку будут кормить в «Шоколаднице» разными вкусностями. Она же проголодается, пока будет ходить по зоопарку!

В животе забурчало…

— Тихо ты, — прошептала Сашка и похлопала себя ладошкой по животу. — Сейчас… Сейчас-сейчас… Сейчас прольется чья-то кровь!

Она вспомнила мультик и пожалела, что петь тоже нельзя. Вернее не просто так нельзя — а просто, какой смак в пении, если никто его не слышит? А если громко петь, чтобы слышали, тогда проснутся родители. Не сами проснутся, а от шума. И будут сердиты. И может быть, забудут про зоопарк. У взрослых так бывает.

Она развернула подарочный кулек и высыпала содержимое на стол. Там были конфеты в красивых блестящих фантиках, еще было два мандарина, большое яблоко и пачка хрустящего печенья. Сашка подумала и откусила от яблока. Яблоки утром — это полезно. Это даже в рекламе говорят и показывают. И для зубов полезно, и вообще.

Грызя яблоко, она прошла по комнате, отпинывая в стороны мягкие игрушки. Снова посмотрела на улицу. Фонарь погасили, но стало еще темнее. Потом посмотрела на часы, которые висели на стене. Время она пока определять не умела, но знала, что вот та длинная стрелка считает минуты. И еще знала, что много сладкого есть нельзя. А вот если не много и не часто — тогда можно.

Сашка отложила половинку недоеденного яблока на стол и взяла одну конфету. Понюхала ее, не разворачивая, положила обратно и взяла другую. Вот эту будет есть. Эту вот.

Нет, по очереди. Эту и еще вот ту.

Она развернула две конфеты, взяла по одной в каждую руку, и начала потихоньку откусывать, проверяя, какая вкуснее.

И все равно было скучно.

Сашка переложила конфеты, уже немного подтаявшие и размазавшиеся по ладони, в одну руку и тихонько потянула дверную ручку.

Скр-р-р! Громко-громко заскрипела дверь. Папа говорил, что она так скрипит, потому что Сашка на ней катается. Но на самом деле Сашка еще маленькая и легкая, а поэтому дверь скрипит просто от того, что ее не смазали. Так сказала мама.

Сашка положила конфеты в кармашек на пижаме, вытерла руки о штаны и сходила в туалет. Тихонько, на цыпочках сходила. Только все равно, когда ручку дернешь, там так гремит и шумит — вода же на цыпочках не умеет!

Потом постояла минуту под дверью и послушала, как спят родители. Родители спали тихо.

Сашка на цыпочках вернулась к себе и со скрипом закрыла дверь. На часах длинная стрелка заметно передвинулась. Это значило, что опять можно есть сладкое. Она развернула печенье и стала его грызть, сидя за столом и раскладывая подарочные конфеты по цвету фантика.

— По полю танки грохота-а-али, солдаты шли в последний бой…, - завела она уныло, передвигая конфеты по столу, как будто танки на большом поле. — А маладо-о-ова-а каманди-ира несут с пробитой головой!