Александр Карнишин - 13 плюс

Кстати, древние были сильны в философии. Ведь додумались, «дотумкались» без всяких технологий до теории множества жизней одного индивидуума. Только они думали лишь о далеком прошлом. А на самом деле, как определили уже современные физики, количество жизней человека даже не девять, как раньше говорили о кошках (были такие специальные домашние животные для поддержания порядка и режима дня в доме), а просто бесконечное. Сколько хочешь, столько и восстановишься. Главное — вовремя сохраняться.

Мишка, как настоящий виртуальщик, знал, что вечных и бесконечных в своей деятельности устройств записи и сохранения, и снова перезаписи информации просто не существует. То есть, когда говорят «бесконечное восстановление», это они просто утрируют, упрощают для населения. На самом деле какое-то конечное число, конечно, есть, но оно настолько большое, что просто представить невозможно. Как нормальный виртуальщик, Мишка представлял и возможный процент ошибок. Ну, сбой там в записи-перезаписи. Или вдруг дырка в модуле памяти. Или еще что… Молния, скажем. Ну, мало ли что. Но это редко, очень редко. Можно не учитывать в расчетах.

Он резко затормозил у перекрестка, дожидаясь, пока тот чудак пролетит мимо. Ведь на самом деле время еще было. А по магистральному шоссе потом можно было еще и нагнать.

Две секунды. Три. Уже пять.

— Где эта сволочь? — сказал Мишка голосом старого генерала из древнего фильма.

Время уходило. Так можно было и опоздать. Дождавшись разрешающего сигнала. То есть, еще на самой-самой грани, на переходе, он резко рванул с места. Его машина разгонялась до пятисот за две секунды!

И получил страшный удар прямо в водительское место.

Темнота спасла от внезапной вспышки боли.

…

В этот раз он ничего не говорил. Просто включил автопилот и специально снял руку с джойстика. Машина сама сбавила скорость в виду перекрестка.

— Время — это процесс…, - глубокомысленно сказал Мишка.

Слева очень медленно, на цыпочках, можно сказать, выдвинулась точно такая же «Лайота». Только яркой зеленой расцветки. У Мишки-то была практичная и приличная золотая.

Он отключил автопилот, остановил машину на самой линии «Стоп» и вышел. Просто хотелось взглянуть в глаза этому…

Этой…

— Ой, Миша! Это же вы! А я так торопилась, так торопилась! Мы же договорились на пятнадцать часов семнадцать минут? А уже почти совсем время… Я так спешила! А тут какой-то… Ой, а это вы!..

Сначала Мишка хотел плюнуть, развернуться и поехать домой. Сесть там за голо, поиграть с ребятами в полный вирт. Потом хотел подойти и поломать что-нибудь в чужой машине. Еще хотелось…

Но тут он понял — это ведь она ведь спешила к нему! То есть, на свидание с ним лично. Наверное, была в настоящем ателье. Не в сетевом, не дома, а в самом настоящем, в реальном. Потому что готовилась. Оттуда и едет домой, похоже.

— Мутить-колотить! — сказал он четко и громко старинные модные слова. — Оля! А я как раз к вам спешу. Только о вас и думаю — больше ни о чем. Мы же на пятнадцать семнадцать ровно договаривались! А тут — вы. Как же удачно мы встретились!

Перед тем, как шагнуть к ней, он наклонился и нажал большую зеленую кнопку на панели.

Выпрямляясь, заметил, что и она сделала знакомое движение рукой.

«Тоже сохранилась, — подумал он. — Молодец. Умная девочка».

Ну, он с дурами-то и не встречался.

Мама работала в библиотеке. А Янка училась в школе.

Каждое утро, кроме выходных и праздничных дней, мама завтракала вместе с Янкой, а потом уходила в сеть. Их библиотека, как и все остальные, была районным филиалом государственной. То есть, «все остальные» — это как раз филиалы. А еще могли быть частные. Но они были локальными и влияния почти никакого не имели.

А Янка брала планшет и шла в школу.

Раньше, говорят, все было наоборот. Учились из дома по сети, а на работу ходили. Это, наверное, было здорово. Потому что утром, да еще если смена сезонов… Вот еще странно: всю природу уже победили и подчинили, а сезоны все равно меняются. И если лето — оно всем нравится, то осень или зима… Янка подумала и решила, что она бы жила там, в прошлом, у моря, где всегда лето. А в школу бы выходила через сеть. И оценки через сеть. И лекции всякие тоже. Еще она подумала, что надо не забыть и записать эту мысль. И развить. А еще украсить и сделать начало и конец, и как-то связать с современностью. Любой текст, учил их Петр Иванович, старый литератор, обязательно надо связывать с современностью. Пусть не напрямую, а намеком каким-то. Янка подумала, что вот это и есть намек — что в школу ходить не надо. И это может вызвать дискуссию. И это хорошо.

Нет, понятно, что раньше все хотели не ходить в школу, а пыриться в сеть. И даже, говорят, так однажды и сделали. Но потом что получилось? Получилось так, что учились все в сети, работали в сети, покупки делали тоже в сети. И развлечения все были в сети. И вообще все-все-все. То есть, не жизнь, а сеть, получается. И во-первых, как объяснили в школе, хуже стало здоровье нации. А во-вторых, как сказала мама, когда Янка спросила, не было социализации. Вот для здоровья и социализации ввели режим и обязательное посещение школы. Это потом, когда уже взрослый, когда сам за себя отвечаешь, можешь хоть вообще из дома не выходить. Это ты уже сам себе вредитель, и это твое личное дело. Но пока ты подрастающее поколение, в тебя стараются по максимум вложить здоровье, распорядок дня, привычки всякие полезные.

Янка подумала, что главная привычка у нее — это высыпаться по выходным. Это когда никуда не надо идти, можно валяться в постели до ломоты в боках и спине, и никто тебя не поднимает с раннего утра на зарядку и в школу. Потому что мама по выходным тоже отсыпается. Она на своей работе так уматывается, что спит без снов — так говорит. А в выходные спит со снами. И даже рассказывает потом. А Янка записывает.

Петр Иванович требует от них, чтобы ни дня без строчки. Некоторые, как Пашка, например, таки делают — ровно строчку. Чтобы не приставал никто. Но большинство пишет помногу. Потому что это развитие письменной речи, что пригодится в работе, а еще — та же социализация. Ты как бы всем рассказываешь что-то. А они отвечают. А если напишешь много, то твой текст появляется в районной библиотеке. И можно говорить всем, чтобы заходили и читали. Это уже уровень.

У Янки так несколько раз было. Раз она сон мамы расписала на пять страниц. А раз просто написала про школу. Там ведь если подробно писать, так целый роман может получиться. Им такой роман в музее показывали. Как раз про школу. Но тогда, в древности, писали на бумаге. Ну, сколько людей могло прочитать такой роман? Единицы? Вот в сети, да еще если попасть в библиотеку… Тут ведь, если интересно напишешь, тебя могут прочитать миллионы. А теоретически — миллиарды.