Бернгард Гржимек - На суше и на море [1968]

Сам я три недели спустя значительно удобнее, на самолете, за девять часов переправился в Африку и сидел в Аруше (Танзания), подготавливая встречу необычного груза в портовом городе Момбаса и его дальнейшую перевозку по стране. Когда я вылетел из Франкфурта, было 32° шары, а в Аруше — всего 15°. Вот тебе и жаркая Африка! Пришлось срочно купить свитер и рефлектор.

Клетки с обезьянами весят изрядно, иначе бы такие сильные животные их тут же разломали. Переправлять обезьян из Момбасы в Мванзу по железной дороге не было смысла, так как заняло бы по крайней мере восемь дней. Поэтому я нанял два грузовика и два вездехода и отправил их на побережье. Одновременно я оформил разрешение на проезд через Кению. Для ветеринарной инспекции это был совершенно небывалый случай: требовалось разрешение не на вывоз обезьян из Африки, а на ввоз!

Когда «Айбе Ольдендорф» причалил в Момбасе, там стояло в ожидании разгрузки уже сорок два судна, так что наша очередь настала бы не раньше чем через восемь дней. Поэтому капитан «повернул оглобли» и направился в Тангу, первый портовый город свободной Танзании. Наша автоколонна последовала за ним туда по берегу, по ухабистым проселочным дорогам.

Но и Танга оказалась перегруженной, и снова корабль пошел дальше, до Дар-эс-Салама, а «приемочный комитет» затарахтел за ним вслед, пробиваясь сквозь пыль и грязь.

В первой же газете, которую я купил в городе, был напечатан снимок шимпанзе с дурацкой заметкой к нему. Из нее я узнал, что, оказывается, обезьяны, привезенные из европейских зоопарков, привыкли пить только лучшие сорта русского чая. Поэтому самая трудная задача при переселении животных на остров будет заключаться в том, чтобы приучить их пить простую воду…

Не знаю, кто из матросов корабля всучил репортеру в Дар-эс-Саламе эту «утку», но, к своему удивлению, я позже выяснил, что она была перепечатана почти в каждой второй европейской газете.

В портовом городке Мванзе тоже есть африканские репортеры, которые хотят меня проинтервьюировать.

— Зачем понадобилось везти шимпанзе непременно из Европы, разве не проще было бы отловить их в Западной Африке?

Я объяснил, что никому неохота ловить взрослых человекообразных обезьян — это слишком опасно: ведь они сильные и притом умные животные. А выпустить на необитаемом острове группу «детей» и бросить их там на произвол судьбы недопустимо: им нужны воспитатели и защитники. Кроме того, зоопарки всегда предпочитают держать у себя хорошеньких, веселых детенышей-шимпанзе и не очень-то знают, что с ними делать, когда они вырастают и становятся агрессивными. Поэтому я совершенно правильно предположил, что многие зоопарки нам охотно уступят взрослых животных. И мне было особенно приятно вернуть свободу таким высокоразвитым деятельным существам, обреченным на одиночное заточение в клетках зоопарков, где они медленно умирают от тоски, безделья и тесноты… Держать человекообразных обезьян по одному в клетке — ото страшное мучительство, это все равно что одиночная камера для заключенного. Ведь нельзя забывать, что все человекообразные обезьяны «кампанейские», предприимчивые животные. И кроме того, незачем отлавливать шимпанзе на западном побережье Африки: ведь там их осталось не так уж много, а перевозка стоила бы отнюдь не дешевле, чем из Антверпена до Момбасы.

Несмотря на это, некоторые немецкие газеты не отказали себе в удовольствии ехидничать по этому поводу, сообщив, что скоро я начну возить зайцев в поле…

Поздней ночью в Мванзу прибыл наш караван машин с обезьянами. Сопровождающие: Синклер Дунетт — молодой английский лесничий Мванзы, мой друг Гордон Харвей — прежний лесничий Серенгети и Ульрих Траппе — все смертельно усталые, грязные и потные после трехдневного перегона. Ночевать им приходилось прямо в поле, вдали от населенных пунктов, так как если остановиться посреди деревни, то сейчас же, словно в цирк, сбегутся сотни местных жителей, которые начинают кричать и дразнить животных, доводя их до полного исступления. Вот почему от этого пришлось отказаться, жертвуя своими личными удобствами.

Переправа через огромное озеро Виктория — дело не шуточное. Ведь это озеро — настоящее маленькое море: оно занимает почти шестьдесят девять тысяч квадратных километров и после Каспийского самое большое на земном шаре. На его площади без труда уместились бы такие острова, как Сицилия, Сардиния, Корсика и Канарские, и все еще оставалось бы достаточно места для воды. При этом на нем почти нет судоходства, а тем более из конца в конец его не пересекает ни один пароход. Туристы еще не «освоили» этот объект.

Катер, нагруженный тяжелыми ящиками с обезьянами, провиантом для нас самих, палатками и раскладушками, за семь часов пересек южную часть озера и стал на якорь недалеко от берега Рувондо, чтобы не сесть на мель. Вместе с нами отправился доктор Ф. Вальтер, ведущий специалист мира по антилопам. Вот уже два года, как он живет в Серенгети, изучая жизнь обитающих здесь газелей Томсона, или «томми», как их еще называют. Он изъявил желание посмотреть, как будут привыкать наши «новоселы» к своей жизни на свободе. В пути мы все время заняты тем, что развлекаем и утешаем своих мохнатых пассажиров, которых долгая и утомительная дорога порядком измотала и вывела из равновесия. Они то кричат, то плачут или трясут руками прутья клетки.

Вечером мы уже лежим на траве возле домиков из рифленой жести, выстроенных на острове для лесников. Рядом с ними мы разбили и свои палатки. Лежим и строим планы боевых действий.

Обезьяньи клетки пока еще покачиваются на воде, их до утра решили оставить на катере. А солнце становится все больше и краснее, превращая кромку девственного леса на соседнем островке Думахери в розовато-дымчатое сказочное видение. Как только солнце достигло горизонта, короткие сумерки сгустились в непроглядную тропическую ночь, напоенную непривычными для европейца запахами и полную резких незнакомых звуков. В такие длинные африканские ночи я часто подолгу лежу без сна и размышляю. Но сегодня надо спать, завтра предстоит самый ответственный день: будем выпускать наших питомцев на волю. Как они себя еще поведут при этом?

Итак, триста четыре квадратных километра земного шара поступили в наше полное распоряжение. Вернее, они принадлежат только нам и животным. Мало кто может похвастать таким богатством! Рувондо — это настоящий «микрорай» для животных. Здесь нет ни одного хищника: ни леопардов, ни львов, ни гиен. Именно поэтому тут можно с полной безопасностью акклиматизировать самых ценных и редких животных, не задумываясь над тем, что они могут быть в скором времени растерзаны. Вот и шимпанзе, которых на воле с каждым годом становится все меньше и меньше, сохранить как вид можно только в подобных резервациях. Сейчас это совершенно необходимо, иначе наши потомки никогда больше не увидят этих интереснейших животных, которых ожидает участь, уже постигшая многие виды животных — стеллерову корову, страуса эму, зебру кваггу и многих других.