Александр Карнишин - Фантастическая политика и экономика [Сборник рассказов; СИ]

— А чего они, а? — раззадоривали друг друга только что окрестившиеся мужики. — Чего они — нашего Христа так не по-человечески? Военные и ОМОН выстраивали коридор, по которому мокрые и возбужденные, получившие после купания по стакану церковного кагора, шли куда-то, где оказывался дом, как правило отдельно стоящий, чтобы не было вдруг пожара на весь город. Ворота были помечены заранее шестиконечной звездой. Ценности особые сданы в банк на хранение. Ну, если нормальный человек, понимающий. В больших городах даже организовывали не один дом, а целый квартал, да еще со своей еврейской молодежной милицией. И вот тут уже шла стенка на стенку. После обязательного погрома, после разгона с улиц всех, не похожих на православный люд, после массовых драк своих со своими под теплой охраной ОМОНа и армии, народ успокаивался, размякал, и сидел в открытых для такого дела кафешках и простых забегаловках, обнявшись сбитыми руками, плача от умиления, радуясь единству народа в такой день — 28 июля.

— Правильный праздник, — говорили старики, кивая головами.

— Правильный праздник, — потирали руки торговцы крестиками и иконками.

— Очень правильный праздник, — говорили власти. — Он с одной стороны объединяет, а с другой — дает выход эмоциям. Очень правильно предки придумали такое. Говорили, подумывают в верхах о введении чего-либо подобного, так, чтобы ежеквартально. А не раз в год. Хотя, и так хорошо, соглашались все. Хороший праздник.

Днём Сашка пошёл на революцию. Революция — это такая всеобщая движуха и настоящий пир духа.

Когда ты со своими до самой ночи, то потом такой подъём душевный, такая радость, такое ощущение своей силы и значимости! Революция в этот день, как обычно, была на центральной площади перед Домом правительства. Народ собирался со всего города. Да что там — со всей страны!

Несли флаги, разные транспаранты. Несли гитары и аккордеоны. Несли усилители и колонки, тут же запитывая их от заранее подогнанных дизельных электростанций. Звучала хорошая музыка. Красивые и умные люди кричали в микрофоны красивые и правильные слова. Мурашки пробегали по коже, рука сама собой вскидывались вверх со сжатым кулаком.

— Да! — кричал Сашка со всеми вместе, когда надо было кричать «да».

— Нет! — орал он до хрипоты, когда было нужно сказать «нет».

— Ре-во-лю-ци-я! — кричал он со всеми и в едином ритме прыгал, радостно смеясь. Вся площадь, вся масса народа прыгала. Казалось, начинается землетрясение — такой стоял гул. Ух, какая силища — народ! Сашку прижали к решетке сада. Внезапно прямо в глаза вспыхнул свет, и кто-то сбоку закричал:

— Этого — крупно! Ближе показывай, ближе! На огромном экране над сценой Сашка видел себя. Сурового, толкающегося, со сцепленными зубами и умным прищуром — потому что свет прямо в глаза.

— А-а-а! — закричал он в восторге. И все подхватили:

— А-а-а!

— Ре-во-лю-ци-я! — кричал он прямо в объектив камеры. И вся площадь подхватывала и кричала «революцию» и аплодировала ему, Сашке. А его уже выдернули из толпы и проводили чуть в стороне с ним самое настоящее телевизионное интервью в прямом эфире.

— А чего они? — отвечал он на вопросы красивой блондинки. — Мы — народ. Мы здесь власть! Это по всякой конституции, даже по американской, к примеру. Все-таки на третьем курсе он уже знал, что и как говорить.

— Саш, там ворота! — подбегали однокурсники.

— Открывай! — махал он рукой на камеру. Снова подбегали:

— Там замок и цепь!

— В машинах должны быть инструменты! — кричал он и показывал вокруг. Потом его буквально внесло на ступени Дома правительства. Сразу за ним бежали двое с камерой. Один ее нес на плече и все время целился объективом в Сашку, а другой вел его, помогая перешагивать всякие препятствия и переступать по ступенькам.

— Мы здесь власть! — кричал Сашка, грозя кому-то кулаком.

— Да! Мы здесь власть! — кричала с ним вместе толпа. За его спиной уже открыли двери. Кто-то подбежал и доложил, как старшему:

— Двери вскрыли!

— Нам нужен малый зал, — скомандовал Сашка. И закричал в толпу:

— Требуются знающие экономику, военное дело и иностранные языки!

Мы будем формировать техническое временное правительство! Протолкались старшекурсники с политологического и девчонки с иняза. Плотной группой, как в кино, они все вместе поднялись по ступеням и исчезли в темном коридоре Дома правительства. Перед Сашкой с фонариком бежал кто-то из тех, кто вскрывал двери. Сразу сзади вели мужика с камерой.

— Вот, — остановился передний. — Тут вот есть зал. И бумага на столах, и карандаши. Все, то есть, как положено. Все для дела.

— Выставить пост у двери! — размахивал руками Сашка. — Никого не впускать. Мы формируем правительство. Они все были единомышленники. А у единомышленников споров по главным вопросам быть не должно. Сашка сразу стал премьер-министром Временного правительства.

— Временное, — сурово сказал он, — потому что у нас настоящая демократия. Народ должен сам выбрать тех, кого он хочет видеть у власти. А мы только обеспечим свободный выбор народа. Министром иностранных дел назначили Юлю Бойко. У нее были на «отлично» сразу два языка. Олега поставили министром обороны. Он на летних сборах был сержантом и командовал отделением. И знал автомат и пистолет. Министром внутренних дел никто не захотел быть. Решили оставить должность вакантной до понедельника. Может, найдется доброволец. Министром финансов — тут даже вопросов не было никаких — Мишку Баженова. Он уже на пятом курсе был, заканчивал диплом как раз по финансовой системе. В общем, список получился на два листа. Опять под прицелом камеры Сашка вышел на ступени, теперь залитые светом прожекторов — вот, министр культуры расстарался, наверное — и объявил, заглядывая в бумажку:

— Мы — народ! Мы здесь власть! И мы сформировали Временное правительство! Под аплодисменты и радостные крики был зачитан длинный список.

— А теперь, — кричал Сашка уже сорванным голосом, — мы обращаемся к вам, гражданам нашей страны! Революция, о которой мы тут долго говорили, наконец-то совершилась. Вся власть теперь — у народа! На ближайшее время мы назначим новые демократические выборы. А пока прошу расходиться по домам — всех вас ждут семьи, отцы и матери. В понедельник утром встречаюсь с министрами для разработки стратегии и тактики дальнейшего движения к демократии и повышению благосостояния населения. Ему даже самому понравилось, как красиво и легко текли правильные слова. Народ стал расходиться, говоря, что вот наконец-то дали и молодым шанс. Теперь-то наверняка все изменится. Вроде, нормальный парень этот новый премьер-министр. Он разберется с понедельника. И выборы — это правильно. Потому что демократия. Потому что народ. Сашка шел домой и весь светился от радости. Он же слышал, что его хвалили. И по телевизору его показывали. Дома, наверное, приготовили праздничный ужин по такому поводу. Вот в воскресенье отдохнем, думал Сашка, и с понедельника начнется у нас в стране новая жизнь. … Утром в понедельник ворота к Дому правительства были открыты. Но за ними стояли спецы в черном, с касками у пояса и с оружием.